– Сколько живу на Стике, ни разу такого не видел …
Всеобщий шум продолжался до вечера. Вечером, перед самым дождем, девчонка заглянула в лабораторию и выскочила с новым отчаянным криком.
– Рена, это ты сто двадцать первую капсулу ставила с двойной концентрацией?
– Это я поставил, – отозвался Бентоль.
– Их меньше стало! Меньше! – торжествовала Мади. – А в двадцать девятой, где вирус с пировиратами, наоборот, их уже вчетверо больше! Вот почему от скатов заражаются, а друг от друга нет! Пировираты помогают вирусу развиваться!
– Двойную концентрацию нельзя, мы отравим больных! – сбежала со своего крыльца Рена.
– Испытайте на мне, вдруг не отравите! – вызвался добровольцем Фери, но ему было категорически отказано. Энтузиасты были готовы работать всю ночь, но начавшаяся гроза разогнала ученое собрание по домам. Бентоль тоже пошел спать, чтобы, наконец, завтра заняться биоволновым языком скатов.
Все считали дни до рождения нового ската. Мади ходила с биоволновым шлемом у пояса и дугой на ухе, через сетку вольера замеряя растущее биополе зародыша и снимая фильмы о поведении матери и кавина. Спина кавина теперь обрела очертания высокого, обтянутого бархатистой кожей, горба. Зародыш внутри горба с каждым днем приближался к описанному в «Космобиологии» Ларикова размеру в четверть метра.
Мамаша-скат, которую все уже привыкли звать Хиали, начала помогать исследователям языка, не жалея сил. Интересно, что ей сказал прилетавший со свитой важный старик? Во всяком случае, она старалась – показывала крылом или пальцем на растение, вещь или живое существо, отчетливо называя его биоволной. Бентоль переводил в уме, выдавая это за работу секретного военного оборудования, а кашляющий Фери и философствующий Трагат записывали биоволны шлемом и переводили программой с соответствиями. Результаты были одинаковы. Однако когда дело дошло до полноценных разговоров с Хиали, быть переводчиком мог только Бентоль – всех остальных она слышала плохо, а генератора биоволн в микрокомпе не было. Бентоль не раз задумывался – сколько еще времени он сможет держать свои способности в тайне? В деревне, где все были на виду тайное рано или поздно должно было стать явным. Впрочем, до сих пор слова «секретная военная разработка» успешно заменяли объяснения.
Со временем исследователи, а с ними и все жители деревни, узнали, что те, кого люди называли скатами, сами называют себя «алы». Алы-скаты были мужского, женского и, как говорилось в «Космобиологии» Ларикова, «среднего» пола. «Средним» полом были дети алов, которые только после первого брака приобретали пол, противоположный полу супруга. Поэтому в языке алов оказалось много слов для обозначения разных возрастов и полов алов. Существо зрелых лет в мужском роде называлось просто «ал», в женском – «алаи», а ребенок – «алао». Подростки носили название «алаохи». Яйцо, живущее в горбу кавина, пленная алаи называла «алихо», а для обозначения кавина, носившего ее дитя, обнаружилось слово «навалихо», что-то вроде «детского кавина». Обычный кавин назывался «наваи».