Разбудил меня Элни когда было ещё темно. Подняться с постели было сродни подвигу: я еле продрала глаза и, шатаясь, потащилась во двор, шлёпая босыми пятками по росе. Фири были какие-то притихшие. У Майри припухшие глаза, будто она плакала, Элни же, напротив, был сосредоточен и серьёзен, как никогда. Позавтракали легко, чтобы не идти на полный желудок. Хотя я первым делом выдула литр компота – очень уж пить хотелось.
Мы посидели в тишине, я оглядела полюбившуюся мне кухоньку, вздохнула, и пошла переодеваться в дорожную одежду. Майри старательно поколдовала над моими джинсами: пришила ещё один карман, дополнила заплатку более прочным куском грубой кожи, достаточно широкой, чтобы можно было спокойно сидеть на земле. Правда, все декоративные дырки на коленях тоже были заплатаны, но так, по-моему, даже лучше. Также мне выдали пару рубах на смену, а ещё фири откуда-то раздобыли три пары чулок для меня. Я радовалась как ребёнок, потому что природа, видимо, не дала мне достаточно мозгов, чтобы захватить с собой тёплых носков, а не эту синтетическую дрянь, откуда только в доме взялась? Пара, что на мне, пришла в негодность за три дня, а запасные всего одни.
Фири наполнили брендовую сумку припасами почти доверху. Заботливая хозяюшка, чтобы мне было легче тащить ношу, пришила пару кожаных лямок, и теперь это был почти рюкзак. К нему же было приторочено моё жалкое одеяло и куртка, тоже заплатанная. И как успела?
Я всё же не выдержала – оставила хозяевам последнюю плитку шоколада. Не помру! И вообще, шоколад едят, когда грустно, а мне сейчас не до этого! Какой мне стресс заедать, когда лицо уже даже болеть перестало от постоянной улыбки? А они пускай порадуются заморской диковине. Я только объяснила Майри, что такое срок годности и на всякий случай предупредила, чтобы сразу всё не ели. Мало ли?
Взвалив на себя поклажу, я ещё раз оглядела уютную фирьскую спаленку и дала себе слово: если буду жива – навестить их хотя бы ещё раз.
На улице было свежо, пели птицы, и запах цветов какой-то особенно сильный. Весна! Возле заборчика стоял гнедой пони с притороченной к седлу сумкой и мирно пожёвывал травку. Фири стояли на пороге, обнявшись, и молчали. Я несколько удивилась, но потом заметила, что и Элни тоже одет по-дорожному.
– Элни, ты чего?.. – неуверенно спросила я.
– Что, что… – угрюмо ответил он, – иду с тобой. Пропадёшь одна!