– Да как же?! Майри! Это что, правда? Элни! Майри, да вы что?! Как же ты её оставишь?
Майри тихо всхлипнула, но улыбнулась:
– Я рада, что Элни решил идти. Он всегда мечтал посмотреть мир. Знаешь, Даша, мы же почти все домоседы, так про фирей говорят. Но всегда найдётся среди нашего рода чудак, которому всё будет не то и не так. Элни, он как раз чудак. А я знаю, что если чудака не отпустить, он всю жизнь потом будет несчастным. Так что я рада, что он уходит, хотя, конечно, я буду очень скучать!
Последнюю фразу Майри проговорила, уткнувшись носом в передник, и опять начала всхлипывать. Элни ещё раз обнял её, приглушив всхлипывания, а затем твёрдо отстранил и подошёл к пони.
– Его зовут Мохнатик, мне его на день рожденья подарили лет пять назад. Он тоже не отсюда, его ещё жеребёнком с караваном привели, так что думаю, мы все будем рады новому путешествию.
Фирь выглядел почти торжественно, но, глядя на его сестру, я сама чуть не прослезилась. Уже хотела было попытаться его отговорить, но тут Майри, наконец, отняла руки от лица, вытерла слёзы и улыбнулась.
– Ну, вам пора в путь, – в нос проговорила она, – я желаю вам доброго пути, ровных дорог и верных друзей! Берегите себя!
Я не выдержала и бросилась обнимать её. Она обвила мою шею крошечными влажными ладошками и прижалась ко мне, напоминая крохотную птичку. Даже страшно, такая хрупкая! Нужно очень аккуратно, чтобы не сломать ей косточки своим неуклюжими огромными лапами. Потом пришла очередь Элни, он в который раз прижал к себе сестру, но теперь она уже не плакала.
Всё, пожалуй, действительно пора в путь. Элни отвязал Мохнатика, и мы пошли по дороге, ведущей из деревни в неведомые дали. Майри махала нам, пока мы не скрылись из виду.
Элни молчал и шёл с гордо поднятой головой, но я краем глаза видела, как он, стараясь, чтобы я не заметила, вытирал предательские слёзы и шмыгал носом.
Дорога шла под гору, впереди раскинулись поля, а за ними леса. Вдалеке еле-еле сквозь марево виднелась одинокая гора, как раз там, куда мы направлялись. Я тактично не стала говорить с Элни, пока он продолжал вытирать нос, но вскоре любопытство пересилило грусть, и он стал всё чаще вертеть головой и размашистее шагать. Солнце встало, а мы как раз вошли под сень леса, и дальше наш путь лежал по утоптанной тропинке, раскрашенной солнечными узорами от колыхавшейся листвы.
Это было на руку – ближе к полудню, солнце стало сильно припекать, и мы спешили скорее пройти открытые участки леса, чтобы вновь укрыться под сенью деревьев. Я в одной рубахе и джинсах потела и постоянно откидывала выбившиеся из косы локоны с мокрого лба. Толстовку повязала на пояс, и всё равно было жарко. Если б не Элни, и рубаху бы сняла.