День рожденья, с восседающей во главе стола бирюзовой Риной Карловной получился странный. Разговаривали, в основном, о Денисе – истории из детства, увлечения, успехи – скрупулезно, вдохновенно, с обожанием. Воспоминаниями делились все, кто его знал. Только Борису Петровичу не удавалось и слово вставить. Стоило ему начать говорить тост или делиться какой-то историей, Рина Карловна тут же обрывала: «Да кому это интересно?» или «Все совсем не так было». Каждый раз старик сконфуженно улыбался, а потом совсем перестал предпринимать попытки поучаствовать в разговоре. Он лишь делал глоток вина, когда кто-то произносил очередной тост и понуро сидел, разглядывая столовые приборы.
– Пап, тебе лучше бы не пить, – после каждого глотка говорил Леха.
– Ничего, ничего, полглоточка всего, – отвечал Борис Петрович.
Лере показалось, что все почувствовали облегчение, когда пришло время расходиться. В последний момент, Саня, заметив подавленное настроение жены, передумал ехать с близнецами в клуб и тоже засобирался домой.
– Я там комедию одну припас. Клёвая, говорят. Посмотрим, а то тошно после таких-то праздников, – прошептал Саня на ухо Лере, когда они спускались по мрачной с выбоинами на ступенях лестнице в подъезде хрущёвки.
Едва только вышли из подъезда на вечернюю улицу: «Блин, телефон забыла…»
Лера побежала наверх, как в детстве, когда с родителями они жили в почти такой же хрущёвке, тоже на пятом этаже. Прыгала через две ступеньки, ускоряясь с каждым этажом. Даже не заметила, как оказалась около двери. Не останавливаясь, словно какой-то поток внёс её внутрь, ворвалась, довольная своей удалью, в сумеречный коридор квартиры.
Едва она успела сделать пару шагов внутрь, как этот же стремительный поток будто бы размазал её о стену – она со всего маха наткнулась на отсвечивающую бирюзой сталь холодного взгляда Рины Карловны. Девушка резко остановилась и только тут почувствовала, что задохнулась, то ли от быстрого подъёма, то ли воздух в легких этот пронзительный взгляд заморозил.
– Что… – Лера обернулась.
На полу схватившись рукой за ворот рубашки, сидел, прислонясь к стене, Борис Петрович. Он пытался вдохнуть, но лишь хрипел. Стальной взгляд Рины Карловны был направлен на него. Лере показалось, что этот взгляд лишает старика воздуха, этот взгляд словно бы душит его. А он, как будто попав в вакуум, порожденный мистическим взглядом, тщетно пытается ухватить в нем хотя бы молекулу так необходимого ему кислорода.
– Да, что же это! – едва справившись с одышкой, закричала Лера. – Скорую же надо! Да что же вы, Рина Карловна!