Тибо небрежно коснулся изящными пальцами своего роскошного одеяния и томно добавил:
– Вейлор, придётся тебе обойтись без компании в этот раз. Встретимся зимой на королевском турнире.
– Опять турнир! – вмешался в разговор Уго. – Вот времена! Нет настоящего мужского дела, где бы сгодилось наше мастерство. Шестнадцать лет уже нет достойных походов.
– Затевается что-то, – перебил друга Тибо, – поговаривают, сам Жак де Моле покинул свою резиденцию на Кипре. И Великому Магистру тамплиеров вскоре понадобятся храбрые рыцари, вроде нас.
– Новый поход? – с изумлением спросил Вейлор.
– В таком случае, король не упустит возможности пополнить казну. Я слышал, он даже пригласил Магистра на аудиенцию. И непременно приобщит меня к стоящему делу, – хвастливо произнес Уго, высокомерно задрав вихрастую голову на бычьей шее.
– Аромат здешних вин заставляет тебя верить каждому слову, – засмеялся Тибо.
Он с интересом разглядывал красавиц.
– Тамплиеры чётко различают святую войну и примитивный разбой. У них с королём различные взгляды на цели военного похода. А что касается тебя, – Тибо оценивающе взглянул на приятеля, – Филиппу нужны головорезы, а не забияки!
И роморантенец, убрав густые локоны с лица, перевёл взгляд в сторону. От услышанного Уго поперхнулся.
– Погляди на себя, страус!
– Ты каждый разговор преподносишь, как поединок, – небрежно отмахнулся Тибо.
– Да я одолел больше противников, чем ты. А уступить лучшему не так досадно. Ведь так, Вейлор! – утешал себя захмелевший Уго, ожидая поддержки шампанца.
Вейлор промолчал, в этот момент все его мысли занимала Алейна.
– Мои дорогие гости! – раздался голос герцога. – Позвольте Вам представить нашего поэта. Бруно Сладкогласный своими возвышенными сочинениями украсит наш праздник.
– Дорогой Бруно! Прошу вас что-нибудь наивное и целомудренное, – высказала своё пожелание герцогиня.
– Ваша Светлость, моя новая песня будет исполнена в Вашу честь, – и Бруно поклонился прекрасной хозяйке дома.
Зазвенела лютня. Все взоры устремились к поющему.
О чувствах, сердцу что пригодны,
И слушателю так угодны,
Я приоткрою занавес,
Ведь стал свидетелем чудес.
Охотник жил у черты леса.
О нём расскажет эта пьеса.
Как сердце к деве отозвалось.
Других оно не признавало.
И краше пары не сыскать,
Что мне заблудшему гадать.
Она есть ангел, он храбрец.
Один пророчили конец.
Но в их судьбу вмешалась злоба.
Ох, нежеланная особа!
Недуг её забрать решил,
Он истязал её, душил.
К Аиду был назначен час,
Желал отнять её у нас.
Сломило это паренька,
Ослабла крепкая рука.
И на очередной охоте,
Когда олень застрял в болоте,