– В таком важном деле нет места титулам, или я не бургундец! – гордо ответил мужичок, стукнув кулаком себя в грудь.
Будучи тоже бургундцами, оба рыцаря пожалели, что, оставшись за дверью, упустили столь благородный повод наконец-то восстановить истину.
Собрав тамплиеров за столом, Андре дал чёткие указания. Вейлору дело показалось не таким уж тягостным. Рыцарям Ордена Храма предстояло сопроводить монахов из одного монастыря в другой, а ему лично – доставить письмо.
Разговор был окончен, дядя протянул Вейлору небольшой кошель и запечатанный свёрток.
– Придёт время, получатель этих вестей найдёт тебя сам. Держи письмо при себе. Все вопросы по затратам доверяю тебе, Дамиен. В любой прецептории вам помогут и окажут поддержку, – он протянул Дамиену документ, – по этой бумаге все расходы Орден возьмёт на себя.
– Если Орден платит, то можно себе позволить… – начал было юноша, но Андре нахмурился и стукнул по столу.
– Забудьте про свои выходки – и никакого ребячества. Не смейте порочить лицо рыцарей Ордена Храма!
Андре обернулся к богемцу. Вейлор кинул быстрый взгляд на свежий синяк у чеха под глазом, потёр свой и виновато опустил голову.
– Помни, что ты мне обещал, Милош!
Тот, не отрываясь от еды, ответил:
– Не стоит волноваться, они в надёжных… э… рукавицах.
Андре замолчал, долго смотрел на юношей, переводя взгляд с одного на другого. Голос его потеплел:
– Пусть вас хранит Господь!
Договорив, дворянин встал из-за стола, и все двинулись к выходу. Андре, коснувшись локтя Дамиена, тихо сказал:
– Если будет трудно, вспомни, чему я тебя учил.
Юноша изумлённо приподнял брови. Знатный дворянин Андре де Труа с несвойственной ему теплотой в голосе добавил:
– Я горжусь тобой, мой мальчик, тем, кем ты стал.
Ги разыскивал капитана. Братья госпитальеры указали, что тот у конюшни. Ещё издали юноша услышал глухие удары и резкие возгласы:
– Хэ! Хэ!
Завернув за угол, он увидел, как Пьёвро отрабатывает деревянным мечом удары на чучеле, туго набитом соломой. Выпад. Взмах. Укол. Юношу обеспокоило то, что моряк упражняется уже давно. Его дыхание было неровным. Рубаха на мускулистом теле уже взмокла.
Спрут всегда был сдержан, даже в трудные минуты жизни. Как капитан, он не мог позволить себе выставлять свои тревоги и сомнения напоказ перед другими. Поэтому выдумал для себя способ, не выказывая чувств, приводить мысли в порядок или же под видом тренировки выплёскивать свой гнев на деревянных истуканов.
Зная капитана давно, Ги был уверен, что сейчас тот столкнулся с чем-то неразрешимым. Юноша решил подойти к делу с умом, настроить наставника на нужный лад постепенно и, найдя момент, сказать о том, что того явно не обрадует. Он окликнул Спрута: