Пьёвро лишь улыбнулся в ответ, стараясь смягчить столь «горячее» приветствие.
– Мне нужна помощь, Роуп.
– Помощь? – удивлённо воскликнул торговец канатами и расхохотался. – А мне нужно, чтоб в Сене тёк настоящий эль!
– На верёвках не разбогатеешь, а я знаю, чем тебя заинтересовать, – подметил Спрут.
– Чего ты явился? Посмеяться? После того как Фландрия опять взяла контроль над проливом, я еле свожу концы с концами, – вздохнул человек по имени Роуп, – но это – моё дело. Моя лавка. И мои верёвки. Я не имею дел с проходимцами!
– Не забывай, Роуп. Ты сам покинул гавань и нашел прибежище здесь.
– Да я уже не мог терпеть твою рожу! Вот и уехал…
– Сейчас мне не до распрей, я угодил в страшный водоворот, – Спрут пытался говорить как можно спокойней.
– Думаешь, вот так можешь вломиться? Бросишь свои извинения мне в лицо, и я побегу за тобой?
– Лучше бы отсох твой язык, старый брюзга.
– Тогда я пострадал, сражаясь за тебя! – кипятился он, выставив вперед хромую ногу.
– Не твоя хромота встала между нами, а твоё малодушие. Ты сам не смог меня простить.
– Нас больше уже ничего не связывает: оборвался последний трос. Проваливай отсюда! Или я, клянусь святым Николаем, зашибу тебя этой палкой!
Голос капитана стал серьёзным:
– Ги не стало.
Роуп замолчал.
– Я слышал, – прошептал нормандец, – парень пропал, пойдя за тобой. Его смерть на твоих руках.
– Виноватого искать легко. Он был мне как сын, – голос Пьёвро дрогнул.
– Он не был чужим никому из нас!
Мужчины замолчали.
– Так ты поможешь или нет? – нарушил тишину Спрут.
– Только ради мальчишки.
– Мне больше некому довериться. Зная о наших разногласиях, ты будешь последним, у кого меня будут искать, если, – он сделал паузу, – что-то пойдёт не так.
– Разногласия?! – опять взорвался Роуп, – Это разве так называется?
– Если я отступлю, считай, что Ги погиб зря.
– Пьёвро, может настать момент, и обратного пути не будет.
– Этот момент уже настал.
– Последний раз, когда тебя послушал, я стал калекой, – он задумался. – Рисково. У меня только две ноги…. Что я за это получу?
– Теперь ты так ведёшь дела?!
– По крайней мере, меня не хотят прихлопнуть!
– Чего ты хочешь?
– Я вижу старую лачугу над лавкой, – Роуп махнул рукой на свой домишко, – и нахала, что пришёл на рынок, желая здесь отыскать что-то задаром. Посмотри вокруг, здесь принято платить за свои желания.
Спрут огляделся. За полосой домиков возвышались мачты пришвартованных кораблей, их владельцы прибыли издалека, готовые побороться за справедливую цену. Повсюду меж складов, скобяных, смоляных и прочих лавчонок деловито сновали люди, каждый со своими заботами. Несколько суровых работяг устроили под навесом среди тюков и бочек короткий передых. Другого отдыха у моряка и быть не может. Здесь не важно, в гору идут твои дела или катятся с неё, в порту всегда много работы и у тех, и у других. Нелёгкий труд за жалкие крохи.