–Убежали из дому…– закончила фразу жена.
–Ты их обижала? Может, била?!
–Нет, нет,– отрицая, рыдала Оттавия, ей было жаль этих осиротевших мальчиков,– Разве не Вы пугали их военным училищем?
–Заткнись, дрянь! Какой стыд! Что скажут люди? Я, пожалуй, сообщу всем, что отправил Торнтонов учиться.
В это время шло бракосочетание Нормана и Наяды. Гостей пригласили мало, торжества наметили очень скромные.
Шествуя к алтарю, Сэндлер думал: «Очень хорошо, что из-за траура Оттавия не присутствует на моей свадьбе. Если б я встретился с ней глазами, то не смог бы сказать Наяде слов верности, не смог бы сказать священнику, что беру в жёны по собственному желанию ту женщину, что стоит в белом платье. Как там сейчас Отта? Бедняжка, теперь у неё семь детей в доме… Пожалуй, ей придётся оставить торговлю и заняться воспитанием детей, она застрянет в доме Боу, и я не увижу её… Но, может, так будет лучше? Мне надо забыть её. Нет, не хочу и не могу! Она, как манящая, прекрасная фея тянет к себе своими колдовскими чарами».
Сестра Иллария, не рискнувшая открыть обезображенное лицо, пряталась за густой вуалью. Заметив, что брат обратил на неё внимание, кивнула ему.
Но после, будучи гостьей в доме Филдингов, она улучила момент и перехватила Нормана в коридоре.
Пользуясь тем, что вокруг никого нет, Иллария, положив ладонь на локоть брата, молвила:
–Я не вижу радости на твоём лице. Зачем ты цепляешься за этот дом? Или этот брак опять важен для успешного продвижения по службе?
–Всё хорошо, дорогая сестра.
–Но мне почему-то кажется, что этот брак не принесёт тебе счастья. Невеста красива и спесива, она не в состоянии любить кого-то, кроме себя.
Вечером, уединившись с новобрачной в спальне, Норман заметил на её лице смущение.
–Стесняешься?
–Да,– пролепетала та.
–Я отвернусь, а ты раздевайся и ложись,– пошёл навстречу её боязни Сэндл.
После раздевания Наяда зажмурилась и лежала в ожидании.
Супруг тоже скинул одежду, усмехнулся тому, что суженая даже не предприняла попытку подглядеть.
Он лениво залез под одеяло. Жена, как испуганный, лесной зверёныш зажалась и отодвинулась на край кровати. Но требовательные руки мужчины достали её, сняли ночную сорочку, ощупали.
После интима Нормана подмывало спросить: «В чём выражается твоя любовь, дорогуша, если ты даже прикоснуться ко мне боишься?»
Утром Сэндлер проснулся, а жены в постели уже не было. Встал, помылся, оделся, спустился в столовую к завтраку.
Тёща с кислой миной едва кивнула.
Тесть радостно улыбался, подмигивая.
Наяда отчего-то была недовольна, мужа будто и не видела. «Ого, да она – стерва»,– изумился Норман.