Новоиспечённая миссис Сэндлер скомкала салфетку для чаепития, что лежала перед ней, швырнула этот кусок ткани в лицо служанки, отчитывая неряху:
–Грязно, как в доме у рабочих с окраин!
Служанка жалко съёжилась.
–Дорогая, зачем кричать? Если прислуга не справляется, может, нанять ещё несколько рабочих рук?– сделал замечание Норман.
–Обычно, если прислуга никудышная, и не справляется с обычным объёмом работы из-за своей лени – таких работников увольняют!– не успокаивалась Наяда.
Служанка заплакала.
–Госпожа, я исправлюсь,– умоляла девушка сквозь слёзы.
–Ступай в кухню с моих глаз!– опять кричала миссис Сэндлер, и сама встала из-за стола, и ушла вслед за убежавшей молодкой.
–Переволновалась вчера девочка,– выгораживал дочь отец.
–У меня тоже пропал аппетит,– сообщила Джобет и тоже ушла.
«Неужели Наяда добивалась меня только из-за раненого самолюбия?»– задумался Сэндлер, анализируя поведение жены.
Ночью, после очередного интима, он высказал ей:
–У меня каждый раз, когда я ложусь с тобой в постель, ощущение, будто я ласкаю тебя там, на берегу реки: ты такая холодная, отчуждённая, что мои ласки никак не доходят до твоей души.
–Аристократка не должна уподобляться шлюхе с её животной ненасытностью.
–Да, в благовоспитанном обществе принято иметь вместо жены лягушку. Я пойду в свою спальню, а то от тебя веет морозом. Заходи ко мне, когда надумаешь обнять меня, но, уверен, что это событие, если произойдёт, то лет через десять.
Наяда не удерживала его.
В кабинет Освальда вошли его сыновья и Оттавия.
Артур заявил:
–Мы тоже убежим из дома, если Вы, папа, будите настаивать на нашей отправке в Сэндхерст.
–Бунт! Это ты виновата, Малевольти, что мои дети стали своевольны! Они берут пример с тебя!
–Они требуют благ для себя, разве плохо бороться за свои привилегии? Они вправе сами решать свою судьбу,– вскинулась Отта.
–Ладно, оставайтесь возле юбки,– недовольно пробубнил Боу-старший,– Как бы после не пожалели. Карьера военного – самая престижная в нашем королевстве.
–Я не думаю, что мы пожалеем о том, что в нас никто не будет стрелять,– отпарировал старший сын.
«А Артур не промах, башковитый»,– отметил глава семьи.
Когда мальчики подошли к двери, отец окликнул их вновь:
–Стойте. Торнтоны не говорили вам куда собирались?
–Нет, папа,– уверенно, в голос отрицали дети.
–Тогда искать их бесполезно. Они могли наняться юнгами на любой корабль в порту и уплыть хоть в Африку, хоть в Америку,– заключил Боу.
Прошло три месяца. Начало зимы выдалось ветреным, промозглым. В один из таких непогожих дней в галантерейный магазин госпожи Малевольти вошёл барон Сэндлер в тёплом рангоуте и в величественном цилиндре. Чтобы скрыть свою взволнованность он улыбнулся. Оттавия смутилась. Почему-то её язык отнялся предлагать товар. У неё возникло двоякое, противоречивое чувство. С одной стороны её душа отозвалась болью воспоминаний, когда этот адвокат бестактно требовал от неё откровений об интиме с Боу; с другой стороны его восхищённый взгляд в тот день льстил её самолюбию.