А я уж было решил, что голубоглазка опять куда-то смылась. Жаль, камер в квартире нет. Хоть бери и устанавливай, только снять потом надо будет не забыть. Наблюдать за похождениями и пассиями Чернова у меня желания нет.
— Ты вернулся уже… — неожиданно шепчет голубоглазка, открыв глаза, пока я раздумываю над тем, куда можно пристроить цветы.
— Кое-кто не особо и скучал? Ален, что это? — киваю на телевизор, где крутится очередной выпуск новостей. Местных. — Ты зачем себя еще сильнее изводишь?
— Ничего такого я не делаю. Мне уже и посмотреть ничего нельзя? — голубоглазка обнажает свои «зубки».
— Можно. Мелодраму или сериал какой, у меня сестра турецкие любит, бери пример. Кстати, это тебе.
Аленка теряется, когда я протягиваю ей букет. Смешная такая. Я уверен, цветов в ее жизни было много с самого рождения. Все-таки отцы обычно балуют своих принцесс, да и красивая она, молокососы с букетами, купленными на папины деньги, явно вокруг крутились.
Но она все равно краснеет и утыкается в бутоны, как неискушенная подобным вниманием девочка. А потом ошарашивает меня вопросом:
— Ты за мной ухаживаешь?
И глазами своими бездонными сверлит похуже прожженного опытом следака.
— Стараюсь. Как думаешь, получается у меня?
— Н-не знаю…
Волнуется. Голос, вон, выдает. Интересно, когда-нибудь голубоглазка сможет вести себя расслабленно рядом со мной?
— Подумай пока, я не стану настаивать. Завтра у Вознесенской выставка, Ален. Нам придется пойти туда.
— Зачем?
— Скорее всего, твой муж тоже будет там. Встретимся с Асаевым лицом к лицу, другого шанса в ближайшее время может и не представиться. Вряд ли на подобное мероприятие он потащит весь свой штат охраны. Если его инвесторы увидят такое, сразу заберут все деньги из-за его неблагонадежности.
— Я-я-я… — Алена начинает задыхаться. — Я-я… Не могу… Н-н-нет, п-пожалуйста…
Забрав цветы у нее из рук, я швыряю букет на стеклянный стол, а сам падаю на диван, перетащив голубоглазку на свои колени. Она не сопротивляется даже. Только кулачки сжимает, стоит мне перехватить ее руки и прижать те к своей груди.
— Дыши, девочка. Давай, повторяй за мной, — заставляю Алену смотреть только на меня. — Вдох, выдох. Ни о чем не думай, просто дыши, — сжимаю ладонь на ее бедре, и голубоглазка вздрагивает.
Это хорошо. Значит, она не до конца ушла в себя. Если реагирует, мне будет проще вытащить ее из этого состояния. В душ я сейчас ее не потащу, захлебнется там еще. Вон как жадно губами воздух глотает.
— Я буду рядом, слышишь? Асаев тебя не тронет. Руки слишком короткие. Тебе придется взять себя в руки и показать, что ты его больше не боишься. Дыши, Ален, вот так. Умница, — я перемещаю руку к ее спине и обвожу выступающие позвонки пальцами.