Тот, что стоял позади меня, в адидасовской куртке, указал на мою шею.
— Сначала давай разберемся с цацками, идет? Гони это ожерелье.
Я сглотнула.
— Что?
Тот, что в бейсболке, погрозил пальцем.
— Никаких разговоров. Делай, что мы говорим, или тебе крышка.
Он снова провел ладонью по бугрящемуся в штанах члену, и я вздрогнула.
— Сначала дашь нам то, что хотим мы, а потом получишь то, чего хочешь ты.
Чего хочу я?
Мои губы скривились в отвращении.
Я хочу, чтобы ты умер мучительной смертью.
Его сообщник усмехнулся.
— Ты хочешь член, заносчивая сучка. И не отрицай. Что ж, сегодня у тебя счастливая ночь. Скоро ты получишь целых два. А теперь отдай мне это чертово ожерелье.
— Пожалуйста..., — я заслонила ладонью украшение из сапфировых звезд, которое стало моим только сегодня после завтрака, но уже так много для меня значило. — Не надо…
— Нарушаешь все правила, да?
Словно из ниоткуда появился кулак и ударил меня в висок.
Череп пронзила такая дикая боль, что я попятилась и прижалась к стене. В глазах мигали огни, а в голове гудел нескончаемый звон. Но это не помешало одному из парней ухватиться за ожерелье и как следует дернуть. Прежде чем порваться, белое золото нещадно впилось в заднюю часть моей шеи, и я вскрикнула от боли.
Кто-то из них сильно сжал мне грудь и, раздвинув коленом мои ноги, схватил меня между бедер.
Я снова застонала, мотая головой, чтобы увернуться от следующего удара.
— Нет...прекратите.
Чья-то рука зажала мне рот.
— Заткнись нахрен.
Пока я приходила в себя, Адидас уже сунул руки мне в куртку и вытащил кошелек. Он пересчитывал купюры, а Бейсболка тем временем зажимал мне рот и придавливал к стене мое обмякшее тело.
— Восемьдесят баксов? Серьезно, это все, что у тебя есть? — с издевкой выдохнул он. — Что ж, поищем где-нибудь еще.
Сунув руку в задний карман моих джинсов, он вытащил идентификационный бейдж «Бэлль Элль». Взглянув на свое фото в накрахмаленном черном блейзере и с искусно уложенными светлыми волосами, я вспомнила, как далеко от меня мое королевство.
Если они меня убьют, отец никогда не узнает, что случилось. Не представлялось никакой возможности опознать мое тело или объяснить, как в свой девятнадцатый День рождения я вдруг оказалась в переулке, а не у себя дома.
Я ненавидела себя за то, что была такой эгоисткой.
Такой дурой.
Если я переживу этот вечер, то никогда больше не буду жаловаться на свою жизнь. Принимать как должное свою компанию. Я буду испытывать бесконечную благодарность.
— Ноэль Чарлстон. Похоже, у тебя непыльная офисная работенка, — ухмыльнулся Бейсболка. — Держу пари, что ты нечасто отрываешь от стула эту симпатичную задницу.