— Косо, — неожиданно заявил Филипп Петрович.
Савва опустил занесенную было руку с молотком.
— Да что ты? — с удивлением воскликнул он. — Чему тут косому-то быть?
— А может, и нет, — слегка прищуривая глаз, согласился Филипп Петрович. — Черт его бей! Ладно, сойдет! Давай заколачивай, Савва.
Он помог дочери сложить в кучу шабашки, одной из них — самой толстой — забил ямку под доской: «Чтобы соседские кошки не лазили», — и первым пошел домой.
— Ну вот, Агаша, значит, мы и кончили, — доложил он, в отчаянной зевоте широко растягивая рот.
Первым он уселся за стол и потянулся к миске с пирогами. Впрочем, за ужином и молодежь от него не отстала. Агафья Степановна сварила еще молочный кисель — любимое блюдо дочери. Вера всегда ела этот кисель не спеша, смакуя, по пол-ложечки, чтобы как можно больше продлить удовольствие. Но тут она черпала полной ложкой, глотала, захлебываясь, и все метала взгляды на Савву. А тот успокоительно кивал головой. Агафья Степановна цвела, не понимая этих знаков.
— Вкусно? — спрашивала она, оглядывая всех за столом.
— Ой, и не спрашивай, мамочка!
— Очень вкусно, Агафья Степановна.
— Это точно, Агаша, — присоединился к молодежи и Филипп Петрович. — Есть можно.
— Хорошо поработали и поспите всласть. Чаю хотите? Или намаялись, сразу спать ляжете?
«Ах, молодцы, какие молодцы ребята!» Агафье Степановне хотелось встать и расцеловать дочь, а Савве хотя бы растрепать лихие кудри. Да сдержалась — шибко баловать-то тоже не следует.
— Так как же, на боковую? — повторила она.
— А мы еще на воздухе маленько посидим, — сказал Савва.
— Воздухом надышаться не успели? Ох, и беда мне с вами, — погрозила им Агафья Степановна.
— А я-то, пожалуй, спать лягу, Агаша, — сказал Филипп Петрович.
Он и не понял, почему так дружно все засмеялись.
Савва отвел Веру в сторонку, что-то ей пошептал и вышел на крыльцо. Вера, мурлыча себе под нос песенку, лисичкой пробралась за спиной матери в кухню и стащила с полки калач. Савва тем временем слазил на дровяной сарай и сбросил оттуда не очень большой, но туго набитый мешок. Затем они оба вместе вышли за калитку.
Прибравшись по дому, Агафья Степановна спохватилась, что «молодые» еще не вернулись, хотя уже совсем стемнело. Вышла во двор и покликала Веру. Никто ей не отозвался. Агафья Степановна выглянула за ворота. И там никого. В дальнем конце улицы, может быть даже на полях, откуда тянуло запахом спаленной соломы, девчата проголосно тянули частушки:
Что ж, гармошка, не играешь?
Али истрепалася?
Чю ж ты, сона, не танцуешь?
Али испугалася?
Вериного голоса среди них не было слышно. Да за последнее время она что-то и не ходила на такие гулянья. Все больше с Саввой вдвоем.