– А, купе?
– Пятое! Вон, на дверях номер есть.
– А, поезд сто двадцать….
– Точно, так! Сто двадцать седьмой, – не дожидаясь конца вопроса, ответил старик, и добродушно рассмеялся, – Видать, вчера немного перебрали? Признаюсь честно, со мной такое то же случается! Я, бывало, под этим делом, – он многозначительно потер пальцами шею, – Даже садился не в свой поезд, и заезжал бог знает куда. Лишь на третьи сутки домой возвращался. Да-а! Ух, и давала же мне тогда моя бабка! Такой нагоняй устраивала! Теперь я в дороге не пью! Принимаю только дома, да и то, лучше чтобы старуха не видела, так спокойней! – закончил старик, и засиял в довольной улыбке.
– Кто перебрал? Какая бабка? Куда делся мой коллега, женщина и парень с которыми я ехал? – выходя из себя, завопил Милютин.
– Да не переживайте вы так! Такое с каждым может случиться! – стал успокаивать его сосед по купе.
Потом он многозначительно посмотрел на собеседника, свернул газету со скорлупой, и положил на стол.
– Ладно! Берег для важного случая, а тут такая беда с человеком приключилась, как тут не помочь?
Он достал с верхней полки плетеную корзину, вытащил с нее граненый стакан и полную бутылку, с мутноватой жидкостью, похожей на известковый раствор для побелки стен. Горлышко было заткнуто свернутым листиком от отрывного календаря. Вытянув зубами бумажную пробку, старик налил чуть больше половины стакана, затем протянул его собеседнику.
– Выпейте! В вашем положении обязательно нужно опохмелиться. Это лучшее лекарство от забывчивости!
Милютин взял у старика горячительный напиток, и одним махом осушил стакан. Его глаза тут же забегали, потом стали расширяться, превращаясь в глобусы. В испуге он стал быстро тянуть ноздрями воздух, потом на какое-то время застыл, словно статуя. Через мгновение в голову ударила кровь, и бледные оттенки лица сменились на красные, после чего мужчина сделал облегченный выдох.
– Ху-х! Крепкая же у вас водка! Предупреждать надо!
– Это мой спиртовой запас, сам гоню! Она у меня выходит не менее семидесяти градусов. Крепучая зараза! Просто с ног сшибает! Храню в огороде, что бы бабка моя не нашла! – с довольным видом пояснил старик.
Милютин почувствовал легкий туман в голове. С души стала уходить тяжесть, а тревожащие его мысли разлетелись как осенние листья, уступая место спокойствию и умиротворению. Поблагодарив старика, он развернулся к окну, и стал наблюдать, за пробегающим мимо весенним пейзажем. Вдали виднелся приближающийся населенный пункт.
Станция Россохино представляла собой большую территорию с разветвленной сетью железнодорожных путей, которые должны были обеспечивать круглосуточный пропуск пассажирских и товарных поездов. Со стороны города было возведено современное здание вокзала со служебными и техническими помещениями, вокруг которого вскоре выросли торговые точки, кафе и буфеты. Однако, когда Милютин сошел с поезда, он всего этого не увидел. На месте современного вокзала стояло ветхое одноэтажное здание, из выщербленного красного кирпича, с лопнувшей по коньку шиферной крышей. Над входной дверью красовалась выцветшая надпись Россохино, старательно выведенная на фанерном листе. Милютин, держа сумку с пивом, чуть не выпустил ее с рук. В крайнем недоумении он подошел поближе, и стал пристально рассматривать название станции, затем покрутился вокруг, и замер, пытаясь понять, куда он попал. По телу пробежал озноб, и ему стало нехорошо. У перрона стояла дежурная станции, которая с флажком в руке, провожала отходящий поезд. Гремя бутылками, он подбежал к ней, и схватил за рукав.