О том, что произошло в спальне владельца рудника, Тидей уже знал. С десяток раз во время рассказа Эйкке порывался запретить ему и его не менее одержимому товарищу брать с собой на подобные опасные мероприятия дочь дори Дафнии, а потом вспоминал, какие люди окружают ее в отцовском доме, и удерживал страхи при себе. А ну как сорвется Касси на мачеху, лишенная какой бы то ни было отдушины, — Энда знает, как отыграется на ней Ниобея. Если она свою соперницу смысла жизни лишила, дочь отняв, то тут уж точно не погнушается наказанием. А Тидей, пусть глупо и безосновательно, чувствовал на себе ответственность за эту девочку. Если б имел хоть какую-то возможность оградить ее от мачехиных посягательств, ничего бы ради этого не пожалел. Но в из своей тюрьмы мог лишь направлять на верный путь Эйкке, надеясь, что тот не даст в обиду тронувшую сердце девчонку. Не тот человек был его юный друг.
— О драконьей крови ты отлично побеседуешь с Ксандром, — заметил Тидей и резонно добавил: — А вот о дорини Кассандре ты с ним вряд ли станешь говорить.
Эйкке сверкнул глазами, подтверждая его догадку. Впрочем, ревность узнать было легко. Особенно Тидею. Чудное чувство!
— Мне только мнится или имя Касси стало слишком часто проскальзывать в наших познавательных беседах? — огрызнулся Эйкке. — Тебе-то до нее какое дело, Тидей? Еще пара месяцев — и ее здесь не будет. Воссоединится с матерью и думать про все это забудет!
Тидей покачал головой. Трудно было объяснить Эйкке свой интерес дочерью дори Дафнии, чтобы тот не начал задавать вопросы. Делиться потаенным Тидей не хотел. Тем более что в его истории уже ничего нельзя было изменить. В отличие от истории Эйкке.
— После того, сколь близко к сердцу она приняла страдания твоих собратьев? — скептически заметил он. — Вряд ли. У дорини Кассандры чудесная добрая душа, и ты-то уж точно оценил ее по достоинству. Так к чему теперь это раздражение и попытки принизить ее несомненные добродетели? Даже если она не ответила тебе взаимностью, разве это повод дурно о ней думать и говорить?
Эйкке прикусил язык. Тидей был совершенно прав, но и Эйкке, сколько бы ни злился, ни разу не послал в Кассин адрес проклятия и не позволил себе ни одной гадкой мысли о ней. Касси была выше всего этого. Даже после их поцелуя с Ксандром.
Эйкке тогда будто обухом по голове ударили. На щеке еще горел след от Кассиных губ, а в груди веселились, разжигая настоящий костер, крохотные дракончики, разбуженные этой нежностью и неприкрытым Кассиным смятением. И Энда его дернул еще и похвастаться Касси, что он сумел укротить своенравного Рейме и добиться от того разрешения осмотреть себя и обработать незажившие повреждения. В секунду обесценилось все то, что до сих пор казалось Эйкке важным и что давало ему смутную, но такую сладкую надежду на взаимность дорини Кассандры. Взаимность, как же! Обычная благодарность! А то и вовсе очередная жалость!