Он первым и сдался. И Касси вовсе не стремилась повторить мамину судьбу.
Она вдохнула.
Мама не любила отца, но никого другого она не любила тоже. А Касси…
Ох, да почему же именно Эйкке?! Резкий, бестактный, иногда даже грубый, не чурающийся лжи и не терпящий уступок? Разве о таком избраннике Касси мечтала? Разве пара ей подобный человек; да даже не человека, а дракон? Ведь ясно же, что так быть не должно!
Почему же тогда больше всего на свете хотелось узнать о его взаимности? Почему при одной мысли об этом душа начинала петь, забывая обо всех невзгодах? Почему в мечтах, столь бессовестно пробившихся в Кассины сны, она снова и снова видела себя в объятиях Эйкке, и млела от этого, и забывала про дыхание, и нескромно прижималась к нему, чтобы ощутить его тепло, и совсем уж бесстыже поднималась на цыпочки, приближая свои губы к его и закрывая глаза в сладкой надежде…
И до онемения боялась, что никакой взаимности нет, что она сама себе ее придумала, что сделала из его поведения неправильные выводы, а Эйкке на самом деле…
Что?
На этот вопрос у нее не было ответа, а потому Касси любовно укладывала его поступки в картину взаимности и радовалась этому, как ребенок — глубоко и искренне.
Да не станет парень краснеть от взгляда безразличной ему девчонки, а Эйкке краснел. Не станет он тайком прикасаться к ней — а Эйкке прикасался. Не станет срываться из-за внимания другого парня, а Эйкке срывался, и именно сейчас Касси неожиданно поняла причину его гадкого вчерашнего вопроса.
А если бы она увидела, как Эйкке целует другая девица? Пусть в щеку, пусть быстро и коротко, но и того хватило бы ей для обиды. От одной такой мысли становилось горько, а что уж говорить о реальности? А Касси еще и огрызнулась в ответ, обозначив предпочтение Ксандра. Дуреха! Сама же все и рушит! И попробуй теперь, объясни!
Касси так глубоко ушла в собственные переживания, что не сразу обратила внимание на Протея, куда-то тянущего ее за подол платья. Спрашивать причину у него было бесполезно, а потому Касси, отложив платье, послушно последовала за братом и уже возле калитки увидела Эйкке. Встрепенулась, невольно поправляя волосы и разглаживая складки на юбке. Вздохнула, жалея о том, что отложила с утра в сторону красивую мамину заколку: сейчас она была бы весьма к месту.
Если, конечно, Эйкке все-таки есть до нее дело.
Не озаботившись приветствием, он достал руки из-за спины, и в одной из них Касси увидела небольшой красно-розовый букет.
— Не пряник, конечно, — почему-то виновато проговорила Эйкке. — Но у вас в Авге и таких нет.