Однако с недавних пор дела дорра[3] Леонидиса пошли под гору, репутация пошатнулась, и, несмотря на самые активные старания супружеской четы выправить ситуацию, о прежнем достатке и прежней удаче дорру Леонидису приходилось только мечтать. Касси, конечно, не рассчитывала исправить положение собственными трудами, лишь занималась любимой работой, перешивая старые мамины наряды по новой моде и стараясь украсить их по своему вкусу, но все же была бы очень рада, если бы папа оценил ее старания и попытался выручить за платья хоть небольшие деньги.
Нынче он собирался в большое путешествие по Южным островам, рассчитывая в не самый простой для плавания последний зимний месяц воспользоваться отсутствием конкурентов и получить за свои товары хорошую цену. Его не пугала опасность частых штормов на море, привычных для этого времени года; куда страшнее и позорнее казалось разориться и закончить свои дни в нищете и забвении.
Жену и сына дорр Леонидис нынче оставлял дома, не желая рисковать их жизнями, однако на торжественный ужин у авгинского правителя, устроенного в честь «бесстрашного и человеколюбивого купца, не желающего перед большим весенним праздником оставить островных жителей без подарков», чета собиралась вместе. Ниобея по такому случаю облачилась в свое лучшее платье, на которое Касси не могла глядеть без слез. Мачеха всегда предпочитала одежды ярких цветов, подчеркивающие статус своего владельца, но сегодня она превзошла саму себя. Кто только ее надоумил, что зеленый вкупе с лиловым, да еще и украшенные бесчисленным количеством геометрических узоров, — это удачный наряд для столь многолюдного мероприятия, как торжественный ужин? Разумеется, в подобном кричащем платье она весь вечер будет в центре внимания, вот только мужу окажет медвежью услугу, выставив его на посмешище вместо того, чтобы оказать столь необходимую поддержку. Мама всегда предпочитала скромные наряды, оставаясь в тени мужа и позволяя тому не только чувствовать себя главой семьи, но и выглядеть таким перед окружающими, и к отцу тогда относились куда как с большим уважением и почтением, нежели сейчас.
Но, очевидно, саму маму такое положение никак не устраивало, раз она предпочла другую жизнь. Отец тоже как будто был счастлив с новой женой, несмотря на все ее недостатки, а потому Касси не имела права обвинять мачеху во всех бедах. Быть может, им даже удалось бы подружиться, раз уж они стали одной семьей, если бы Ниобея пожелала сделать хоть шаг навстречу падчерице. Но та не испытывала к ней не только материнских, но и вовсе хоть сколько-нибудь теплых чувств и просто терпела в ставшем теперь и ее доме, делая все возможное, чтобы Касси по достижении совершеннолетия не захотелось остаться в нем ни одной лишней минуты.