Ксандр одобрительно улыбнулся и, закрыв крышку сундука, снова пустил на него своего жука.
Ожидая, пока тот закончит работу, Касси подошла к книжному шкафу. Вот уж что совсем не изменилось со дня последнего появления Касси в этой комнате, в отличие от узоров на стенах, режуще-ярких расцветок кровати и количества сундуков в углах. Впрочем, неудивительно: Ниобея не любила читать и, наверное, ни разу не прикоснулась к этому сокровищу. Это дори Дафния не представляла себе вечера без книги, и отец привозил их для нее из своих плаваний, и мама любовно привечала каждый новый томик, расставляя их по размеру и оттенку обложки, и Касси с закрытыми глазами могла бы определить последовательность их названий, которая не стала иной и за пять лет томления на пыльных полках.
А еще в книжном шкафу был их с мамой тайник. Небольшое углубление в боковой стенке, которое открывалось, если вынуть нужную книгу. Раньше дори Дафния прятала там маленькие сюрпризы для дочери: самодельные открытки с загадками и просто добрыми фразами из прочитанной книги. Теперь, конечно, тайник был пуст: некому стало читать с Касси книги, обсуждать их сюжеты и тем более тратить время на такие глупости, как открытки с аппликациями. И Касси сама не знала, зачем она шагнула к шкафу и потянула на себя тонкую книжечку со скучным названием: «Воспитание нравственности». На секунду зажмурилась, желая хоть ненадолго оттянуть неминуемое разочарование из-за пустоты в их с мамой тайнике…
И вздрогнула, увидев там свернутый лист бумаги…
«Я люблю тебя и всегда буду любить! До скорой встречи, моя звездочка! Мама».
Касси роняла над этими строчками слезы уже больше часа и никак не могла успокоиться. Сначала еще пыталась вспомнить, видела ли она эту записку раньше и к какой книге она могла относиться, а потом увидела накарябанную в углу дату. Двенадцатое июля восемьсот шестнадцатого года. Тот самый июль, который Касси провела у бабушки Ксандра. И в который исчезла мама. Оставив дочь и словно бы забыв о ней на долгие пять лет. Касси заставила себя поверить, что мама от нее отказалась, но если она написала о встрече… Если написала, что любит…
— Почему?.. — только и шептала Касси, снова и снова вглядываясь в расплывающиеся буквы и не в силах даже облечь свой вопрос в какую-либо форму. Что она хотела знать? Почему мама сбежала? Потому что ей опостылел муж и она встретила другого мужчину. Почему не взяла с собой Касси? Потому что по закону несовершеннолетние дети, рожденные в браке, принадлежали отцу, а нарушительницы подвергались преследованию вплоть до смертной казни. Почему не написала ей, не объяснила все сразу, не дала понять, что Касси вовсе не бесполезная и ненужная вещь, от которой можно легко избавиться при первой же возможности? Кажется, это сейчас было самым главным? Эгоистичная мысль о собственной важности? Или просто тоска по маминому теплу, по маминой заботе, по маминой любви, которая всегда была так нужна и без которой жить порой просто не хотелось? Мама сделала свой выбор, и ее слова ничего не меняли, вот в чем была самая большая беда. И вот из-за чего сейчас так страдала Касси.