— Вероятно, дори Дафния надеялась, что ты заглянешь в ваш тайник и найдешь ее записку сразу, как только вернешься от бабушки, — предположил Ксандр, уже использовавший все доступные ему способы для утешения подруги и теперь, судя по удрученному голосу, рассчитывающий только на чудо. А вот Касси и на него больше не надеялась.
— Зачем? — срывающимся голосом спросила она. — Очистить совесть? Поставить точку, чтобы начать с чистого листа и строить новую жизнь без оглядки на былые грехи?
— Чтобы ты знала, что она помнит о тебе, — пожал плечами Ксандр. — И не считала, что тебя бросили и что ты ей не нужна.
— Но я ей не нужна! — с силой выкрикнула Касси — куда-то в темноту опустившегося на улицы Авги вечера. Она выбежала из дома на улицу, потому что ей не хватало воздуха и потому что она не желала, чтобы свидетелями ее слабости стали слуги или, хуже того, мачеха. Добралась до ближайшего пустыря, обняла столь же одинокий, как и она, фонарь и разрыдалась. Как оставшийся подчищать следы их пребывания в Ниобеиной спальне Ксандр разыскал ее здесь, Касси даже не представляла и предпочла бы, чтобы ему это не удалось. Тогда не пришлось бы выслушивать неловкие попытки утешения, лишь еще сильнее растравляющие в ее душе жалость к себе, объяснять прописные истины и рвать сердце, снова и снова убеждаясь в верности своего несчастья. Не нужна. И с этим надо смириться. — Она завела себе любовника, зная, чем все это может закончиться! Она выбрала его, а не меня, понимаешь, Ксандр? Так какая разница, что я буду о ней думать? Она об этом даже не узнает!
Он вздохнул, очевидно понимая, что застрял здесь надолго.
— А если она просто полюбила, Касси? — мягко сказал он. — Так полюбила, что не смогла противиться чувствам? Поддалась зову сердца? Не ты ли приводила мне такую причину как единственно правильную для выбора спутника жизни не далее как два дня назад? А сама, получается, осуждаешь мать за то, что она оказалась солидарна с тобой в этом решении?
Касси промолчала. Ксандр, конечно, говорил очень правильные слова, и, наверное, ей стоило прислушаться к ним, если она не хотела совсем раскиснуть и потом объясняться с мачехой, на ходу придумывая удобоусвояемые оправдания, вот только то же самое сердце, на которое ссылался Ксандр, требовало совсем других слов.
— Она выбрала его, а не меня, — повторила Касси самое большое свое разочарование и бессильно опустила руки, уперевшись в фонарный столб лбом. Холодный металл неприятно обжег кожу, однако вздрогнула Касси вовсе не из-за этого, а от уже знакомого звучного голоса: