— У тебя бзик на болезнях, Мелоун? — снисходительно поинтересовался он и накинул покрывало на плечи. Короткий мягкий ворс приятно скользнул по подбородку и почти сразу окутал теплом. Черт, а Дин и не заметил, что успел порядком подмерзнуть. Сейчас бы еще кружку горячего чая да костерок развести… — Или ты так меня ненавидишь, что готова уцепиться за любой повод сжить со свету?
А вот это он зря сказал. Встретившая первую его едкую фразу улыбкой Tea после второй снова сжалась и снова отодвинулась в свой угол. В глазах ее появилось что-то затравленное — Дин частенько видел такое в них выражение в пятом классе, когда поставил себе целью сжить застрявшую костью в глотке одноклассницу со свету, но с тех пор как будто бы больше его не замечал. Впрочем, он не замечал Мелоун вовсе, и не было ему дела ни до ее глаз, ни до ее улыбки. С какой радости теперь вдруг появилось? Уж не из-за тряпки же на плечах!
— Я… никогда тебя не ненавидела, — негромко проговорила Мелоун и уткнулась взглядом в рюкзак, как будто именно оттуда брала слова для ответа. — И не хотела, чтобы все так получилось. Я не думала, что ты за мной пойдешь. И не могла предугадать, что случится обвал. Будет лучше, если мы постараемся действовать вместе: так у нас больше шансов выбраться отсюда живыми и невредимыми. Но если тебе совсем невыносимо находиться со мной рядом, я могу уйти в соседний коридор. Я видела, что там за углом был какой-то ход…
Дин слушал ее, чувствуя, как первое раздражение сменяется все большим удивлением. Нет, только кретин мог бы обвинить амебу Мелоун в том, что именно с ее подачи они вдвоем оказались в ловушке, а Дин не только не считал себя таковым, но и очень рассчитывал, что и на других он производит правильное впечатление. Однако в голосе Tea слышался не вызов, а раскаяние и сожаление, как будто сама она, в отличие от Дина, этой самой вины с себя не снимала, и это стало первой причиной для его изумления. Когда Мелоун озаботилась его желанием — пусть даже совершенно неверно его определив, — за ней последовала вторая. А когда предложила избавить Дина от своего присутствия…
Ида, оригинальная девица.
— Расслабься, Мелоун, — искренне усмехнулся Дин. — Я претензий к твоей невезучести не имею. И счет за моральный и физический ущерб на воле, так и быть, предъявлять не стану. Так что заканчивай тут с самоуничижением, а заодно и с наседничеством. Я большой мальчик, десять лет в лагерях провел, в том числе, и скаутских, так что опыт выживания в сложных условиях побольше, чем ты, имею. А то, что без рюкзака, так главное не в нем. Главное — здесь! — он с улыбкой постучал себя по лбу, откровенно не понимая, для чего все это говорит, но Мелоун смотрела на него наивно распахнутыми глазищами и почти не дыша, и Дина вдруг потянуло на браваду. Вот только нынче он пытался не похвастаться, а найти утешение. Объяснить этой странной девице, что вовсе не в одиночку ей придется выживать в их невольной тюрьме и что сам он, несмотря на все сегодняшние спектакли и истерики, сумеет вытащить ее из этой передряги. Вряд ли, конечно, у Мелоун после семи лет знакомства был хоть один повод поверить ему и рассчитывать на его адекватность, но Дину вдруг захотелось доказать собственную состоятельность. Побед на всех школьных фронтах было недостаточно, чтобы убедить в ней самых больших скептиков из его окружения, а вот геройский поступок вроде спасения девицы из пещерного заключения будет как раз тем, что надо. И Мелоун с ее скромностью и послушанием станет в этом деле лучшей помощницей.