Никто никогда не вызывал у Tea столько эмоций, сколько Дин Уоллес. Обычно она хорошо собой владела, но он легко пробивал ее защиту. Слишком легко. А она потом чересчур тяжело выстраивала новую.
Дин еще с полминуты смотрел на нее с необъяснимым вызовом, потом мотнул головой.
— Ладно, извини, — жестко и без тени раскаяния произнес он. — Не мое дело.
— Вот именно, не твое! — не остыв от незаслуженной обиды, огрызнулась Tea. — А если ты думаешь, что я знала об обвале, а тебя не потрудилась в известность поставить, то ты еще больший придурок, чем пытаешься изображать! Спасибо, конечно, что бросился сегодня меня спасать, только при обвале надо было бежать, а не ждать неподвижно, когда тебя засыплет камнями! И странно, что в вашем скаутском лагере тебе не объяснили столь элементарных вещей!
Фуф, выговорилась! И наплевать, что услышит в ответ: в конце концов, хуже того, что она пережила в пятом классе, уже не будет. Один взрывающийся пузырь с неотмывающейся краской в школьном шкафчике чего стоил! А школьная сумка на высоченном дереве? А полночи в подвальной подсобке среди лопат и веников? Не говоря уже о постоянных обидных словах и прозвищах. Амеба Мелоун — это же Дин придумал! А за что? Лишь за то, что Tea не отвечала на его издевательства, не бежала жаловаться учителям и не просила защиты у родителей. Жалела. Оправдывала горьким разочарованием. Понимала, как ему тяжело, и хотела дать время прийти в себя. А чего добилась?
С тех пор прошло семь лет, а Дин ни на йоту не изменился. Все такой же эгоист и поганец, считающий, что все ему должны. Чего же Tea распиналась перед ним, да еще и объясняла что-то? Никто его не гнал за ней в этот тоннель. Никто не рассчитывал на его компанию и предпочел бы даже сейчас оказаться без нее! Будь Tea одна, она сразу пошла бы искать другой выход и, возможно, уже была бы на свободе. А вместо этого должна сидеть, как привязанная, возле места обвала, и ждать какого-то чуда, и терпеть Диновы замашки!
Дин тоже вскочил. Прищурился угрожающе, подался вперед, но Tea больше не боялась. Гордо вздернула подбородок, готовясь дать отпор на любое оскорбление, и сама не поняла, как всхлипнула. Глаза тут же налились слезами, стерев четкость очертаний. Перекошенное злостью лицо Дина поплыло, щекам стало неприятно от горячей соли, a Tea в какую-то секунду замерзла, да так, что зубы застучали и саму ее затрясло. Неужели простыла, когда на камнях лежала? Но тогда откуда слезы? И зачем их… так много… и так стыдно?..
Tea понимала, что выглядит жалко и что совсем не заслуживает снисхождения после своих жестоких слов, но остановиться не могла. Разом навалились все неприятности и, приправленные воспоминаниями, словно прорвали плотину. Когда Tea плакала в последний раз? И не вспомнить. А уж при Дине — и вовсе никогда. Теперь решит, что она истеричка, да еще и не отягощенная чувством благодарности.