– А почему присяжные – тромбонисты? – тихо спросил Белый у Микаэля.
– Ну, обычная практика, – ответил волшебник, – кто громче дунет, то есть сыграет, мнение того и будет главным.
– Это я понимаю. Почему именно тромбон? Почему не флейта или барабан?
– Для наглядности. Тромбон – очень указующий инструмент.
– А почему меня судит чародей? – спросил в свою очередь Костя.
– Белые маги очень суеверны. Считают, что если они сами кого-нибудь осудят, то потом за это осудят их.
– Бред какой-то. Но ведь именно они и судят?
– Да, – рассеянно ответил Мика, – сплошной формализм.
– Мы начинаем наше заседание, – возвестил Рогвальд и стукнул молоточком по подставке. – Хоть я и не вижу в этом смысла, ведь подсудимый очевидно виновен.
– Протестую, – закричал адвокат.
– А смысл? – удивился Рогвальд. – Итак, даю слово обвинителю.
К кафедре подошел Родион и начал что-то тихо бормотать.
– Погромче, пожалуйста, – попросил Микаэль.
– Погромче так погромче, – пробормотал Родион. – Мальчик виновен в силу того, что нарушил главный запрет о лишении души лица, до того эту самую душу носящего. А ведь очевидно, что смерть любого влечет несомненный вред всей вселенной, которая более не сможет существовать, как была, потому как…
– Достаточно! – прервал Рогвальд. – Какой ты все-таки нудный. Правильно я понимаю, что вы обвиняете этого мелкого в убийстве Уана?
– Да.
– Отлично. Адвокат, вам слово.
Адвокат занял кафедру, которую до этого занимал Родион.
– Давно-давно, – начал адвокат, – в семье богачей родился мальчик. Он должен был расти в роскоши и достатке, иметь слуг и никогда и ни в чем не нуждаться. На первый день рождения ему подарили много подарков, а бедная тетка, нелюбимая всеми, преподнесла в дар простой детский фартук. Ее высмеяли, но отнеслись спокойно к подарку, который забросили в дальний угол и забыли. Однако отец мальчика, кроме своего богатства, имел и один недостаток. Он очень любил играть в карты. И вот однажды, когда мальчику было всего два года, он проиграл все состояние и поместье. Его супруга, узнав об этом, поняла, что не сможет жить в нищете, и отравилась. Сам богач сильно запил и в одну из ночей уснул на морозе. Мальчик остался бедным сиротой. Все имение было распродано, включая даже детскую одежду и игрушки. Не тронули только фартук, который сшила тетка. Вот вместе с этим фартуком ребенка и вернули нелюбимой родственнице. Тетка приняла малютку, но понимала, что не сможет его прокормить. Она и одна-то не очень справлялась, а тут еще и ребенок. Чтобы выручить хоть сколько-нибудь денег, она пошла к соседям и продала единственную вещь, которую могла, – тот самый детский фартук. У соседей была дочь, и фартук им очень понравился. Другие соседи, увидев, как на девочке смотрится он, тоже захотели своим детям этот милый атрибут. Тетка сшила еще один и выручила за него больше денег, чем за первый. Теперь она могла купить еды и одежды для племянника. Поняв, что есть спрос, тетка, которая никогда до этого торговлей не занималась, стала шить и продавать детские фартуки, и очень успешно. Скоро она открыла свой первый магазин, а затем второй и третий. Она наняла швей, чтобы те шили и другую одежду, не только фартуки. Скоро тетка разбогатела, а мальчик подрос и стал ей помогать. И получается, что если бы не трагедия в семье ее сестры, тетка бы так и оставалась бедной, а мальчик – избалованным мажором. Но если посмотреть в суть причинно-следственной связи, то найдется главный артефакт этой истории – фартук, который тетка, несмотря на свою бедность, сшила для ребенка более богатой семьи, просто потому что хотела подарить хоть что-то своему любимому племяннику.