– Ты думаешь, я хочу остаться из-за него? – бросаю я.
Уэс приподнимает одну бровь и беспечно жует уголок рта.
– О Боже! У меня здесь друзья, Уэс. У меня...
– Семья? – его тон ровный и гладкий, как лед, а взгляд жесткий и обвиняющий.
– Нет... цель. Я могу помогать людям. Здесь я чувствую себя в безопасности. Там, снаружи... – Я качаю головой, думая о том, что ждет вне стен торгового центра. – Там, снаружи нет ничего, кроме «Бонис» и ужасных воспоминаний.
Уэс открывает рот, чтобы ответить, и в этот момент я дергаю следующие металлические ворота.
Я готовлюсь услышать жестокие слова, но вместо этого мой слух поражает звук визжащих шестеренок – ворота дергаются и оживают. Ржавый металл едет вверх, скрипя и дребезжа, открывая пустое пространство старого книжного магазина «Барнc энд Нобл» (Barnes & Noble).
Мой рот открывается, когда я захожу внутрь.
– Боже мой! Раньше это было мое любимое место во всем торговом центре.
Внутри темно, но света от потолочных окон из коридора достаточно, чтобы я смогла сориентироваться. Кассы расположены слева от входа, как и помню. Кофейня, или то, что от нее осталось, находится справа. В центре магазина ряды пустых полок, а вдоль главного прохода стоят покрытые пылью столы.
– Помню, как мама приводила меня сюда на Час сказки, когда я была ребенком, – продолжаю я, разговаривая больше с собой, чем с Уэсом. – У них был поезд, установленный прямо там, и такие маленькие стулья, которые выглядели как пенёчки, и… – Я делаю вдох, когда замечаю в дальнем левом углу магазина деревянную лестницу, которая поднимается по стволу вырезанного дуба с кроной в форме облака к… – Домик на дереве!
Я несусь по центральному проходу, выискивая между стеллажами признаки того, что здесь кто-нибудь живет. Когда я не нахожу ничего, кроме мусора, луж и одной случайной забытой книги, направляюсь в детскую зону.
Пожалуйста, пусть там никого не будет! Господи, умоляю тебя! Прошу лишь об этом…
С надеждой хватаюсь за лестницу, но Уэс опережает меня. Он поднимается, пропуская по две ступени, и наверху освещает карманным фонариком деревянное укрытие. Затем, не говоря ни слова, он выключает его со щелчком и делает элегантный прыжок, аккуратно приземляясь передо мной.
– Ну?
– Что, ну? – По его лицу невозможно что-либо прочесть, но в воздухе чувствуется напряжение.
– Живут там какие-нибудь бездомные?
– Нет. – Уэс опирается локтем на лестницу и склоняется надо мной, заставляя меня загнуть шею, чтобы встретиться с ним взглядом. – Все твое.
– Хочешь сказать: наше, – шепчу я, застыв на месте под его леденящим взглядом.