На коридоре горит свет, и я замечаю, что облезшие обои за дверью уже не блекло-желтые с голубыми васильками, а кроваво-красные, с черными всадниками в капюшонах. Каждый из них в атакующем движении поднимает над головой свое оружие – меч, косу, факел, булаву. Но они меня больше не пугают.
И этот урод тоже.
Потому что сейчас я знаю – это всего лишь сон.
– Вставай, мелкий гаденыш! – вопит отвратительный, потный боров. Шатаясь, он идет ко мне и вытаскивает ремень. Натянув его, начинает щелкать им.
Я закрываю глаза.
Это просто сон.
У меня все под контролем.
Он больше не может причинить мне вред.
Я задерживаю дыхание и снимаю указательный палец с рукояти ножа. Улыбаюсь, обнаруживая, что под ним, волшебным образом, оказывается гладкий металлический спусковой крючок.
– Аааа! – я сажусь и выставляю пистолет перед собой, готовый отстрелить морду этому потному ничтожному куску дерьма.
Но никого нет.
Я больше не в приемной семье мисс Кэмпбелл.
Я один. Лежу на диване. Солнце палит нещадно, проникая через грязные пластиковые жалюзи.
– Черт, – стону я, плюхаясь обратно и заслоняя от солнца глаза предплечьем.
Несмотря на то, что я проснулся до того, как этот ублюдок успел выбить из меня дерьмо, такое чувство, что кто-то всё же навалял мне.
Голова трещит так, словно по ней несколько раз ударили дверцей машины. А еще мне кажется, будто я на шлюпке, которая попала в центр урагана. И я почти уверен, что всё в моем теле отравлено.
Черт, как и всё в моей поганой жизни.
Снова открываю глаза. Не уверен, какой сегодня день или как долго я пробыл здесь. Но по слабеющему запаху смерти точно знаю, где нахожусь.
Я стону и тру свои опухшие глаза.
Продолжая лежать, смотрю сбоку на свой жалкий вид в отражении бутылки Грей Гуз.
Я зажмуриваю глаза и зажимаю переносицу. Смутно припоминаю, как шатался по развалинам сгоревшего дома Картера и вытаскивал всё, что можно было ещё спасти из морозилки.
В том числе бутылку водки.
Мой план состоял в том, чтобы найти новое место для ночлега. Какую-нибудь годную пустующую холостяцкую берлогу с полным холодильником пива и бассейном. Однако шоссе было расчищено только на один-два квартала от дома Рейн. И поскольку беспорядки во Франклин-Спрингс всё не утихали, не было смысла рисковать. Спустить шину только для того, чтобы какой-нибудь обдолбыш, не спавший три дня, наставил на меня еще одну пушку...
И я пришел в единственное место, в котором точно больше никто не жил.
Это не было связано с тем фактом, что здесь жила одна девчонка, выглядевшая, как тряпичная кукла, которая разрушила все шаблоны и снесла границы.