— «Полиции Константинополя! Уважаемые господа!..» — и, выдержав длительную паузу, прислушался, как реагируют бандиты.
Они молчали.
Кольцов подошел к лестничному парапету, глянул в подвал. Они, все трое, обреченно стояли возле решетки, держась руками за ее толстые стальные прутья.
Наконец отозвался Жихарев:
— Читай дальше, комиссар, свой роман. Это не ты ли написал про Монтекристу?
— Тоже пытаешься шутить? На что-то еще надеешься? — спросил Кольцов. — Тогда слушай продолжение. Оно еще больше вас позабавит! — и он продолжил: — «…Оставляем вам в ограбленном русском банке трех грабителей, пойманных на месте преступления. Это их вторая попытка ограбить этот банк, такая же неудачная, как и первая. Все трое являются профессиональными грабителями, к политике никакого отношения не имеют. Жихарев хорошо известен. Во время войны он грабил и белых, и красных, разорял покинутые богатые дома, убивал мирных жителей. Был приговорен советским судом к смерти, но с помощью такого же бандита, как и он сам, сумел бежать из тюрьмы крымского города Феодосия.
Рассчитываем на ваш справедливый суд. Могли привести приговор в исполнение сами, но, являясь гражданами другого государства, по всем международным правилам не считаем это возможным».
Закончив читать, Кольцов спросил у бандитов:
— Надеюсь, всем все понятно.
Бандиты молчали. Может, лихорадочно размышляли, как освободиться? Впрочем, уже убедились, что тяжелую решетку им ни вырвать, ни сломать.
— Мы уходим. С вами прощаемся навсегда. Для утешения скажу: дня через три-четыре вас освободит из этого подвала турецкая полиция, будут судить и воздадут каждому по заслугам.
Болотов, Красильников и Кольцов направились к выходу. Болотов шел последним, он и погасил в доме свет. Бандиты кричали им что-то вслед.
На улице стояла красивая ночь с большими, размером с кулак, южными звездами, ярко светила перевернутая вверх рогами турецкая луна.
— Завтра уезжаю в Париж, — сказал Болотов. — Но не хочу ночевать в банке.
— Ночевать в банке не надо. Но и уезжать в Париж не следует, — сказал Кольцов. — Через три дня кто-то сообщит турецкой полиции, что из банка доносятся какие-то крики.
— Кто?
— Не имеет значения. Вполне возможно, что это сделает ваш сосед — кондитер? Не вы, а он скажет турецкой полиции, что вы вернулись из Парижа, и у вас есть подозрение, что в банке кто-то хозяйничает. Остальное — дело полиции.
— Допустим, — согласился Болотов.
— Но где-то надо бы переночевать? — зевнул Красильников и добавил: — Вроде бы ничего такого тяжелого не делал, а в сон клонит, устал.