Наутро, когда они вернулись, на берегу горел костер. Старуха и девочка, которые провожали Джеймса и Марию вечером, встречали их на том же месте. Они выпотрошили рыбу и вялили ее на летнем солнце, развесив на веревке, как стираное белье.
Пришла осень, дни становились все короче. Старуха сказала, что им нужно пойти помолиться святому Михаилу, поблагодарить Бога за спокойную безопасную жизнь, за освобождение, за ниспосланные Им дары.
Джеймс кивнул в знак того, что понял. Он провожал глазами их темную вереницу до самой часовенки. Убедившись, что женщины заняты своими молитвами, спустился на берег и неторопливо пошел по песчаной косе, поросшей травой, редкой и тонкой, как волосы старика. Песок вихрился, разлетался, снова ложился на место. Джеймс видел белые раковины, обесцвеченные морем кости, побелевший овечий череп, заметив который он на минуту сбился с шага, потому что принял было его за человечий, скачущих песчаных блох, высохшие остатки водорослей. Затерянный мир на краю света.
Он шел по мелководью. Вода ласково щекотала пятки и лодыжки. Из-под руки он смотрел в морскую даль. Потом зашел поглубже. Волны окрепли, ударяли о ноги, мочили завернутые штанины. Джеймс щурился на солнце, лучи обжигали глаза. Он подумал: я ведь даже не знаю, что хочу увидеть. Не знаю даже, какое это море, то ли самое, по которому я сюда приплыл, или другое. Даже не знаю, что я найду, когда вернусь в Англию, да и вернусь ли вообще.
Возвратившись к дому, он почувствовал: что-то переменилось. Может, из-за того что лето подошло к концу и по дворику протянулись долгие прохладные тени. Казалось, холод поднимался с пола, образуя лужицы, потом лужи побольше, которые вдруг слились и затопили все. А может, просто вдруг наступила осень, или день был особенный, только воздух отчего-то вдруг как будто потускнел, сгустился, и стало трудно дышать.
Они собрались в нижней комнате. Тихо вошла девочка, за ней прокралась кошка, которая обычно бродила вокруг двора. Девочка уселась на пол, скрестив ноги, и стала перебирать камешки, сортируя по размеру и форме. Кошка растянулась рядом, следя за движениями ребенка и за камешками, которые покачивались, занимая свои места. Кошка ждала приплода. Охотилась она, по-видимому, на чаек и крыс, поскольку лучшей добычи в округе не осталось. Она совсем отощала, кожа да кости, на которых висело брюхо-бочонок.
Женщины так подчеркнуто не смотрели в его сторону, что было невозможно не почувствовать: за ним наблюдают исподтишка. Видели они, как он ходил по берегу и зашел в воду? Совершил ли он что-то недозволенное? Видимо, он и сам понимал, что его действия не одобрят, потому и выжидал, пока останется один.