Любимыми. Это чувствовалось в аккуратном жесте поддержки, которым Потапов страховал мелких. В их опрятной одежде и в том, что дети, сами того не ведая, тянулись к нему на уровне инстинктов, хватались тонкими пальцами за его ладонь. И это говорило больше, намного больше, чем любые слова, любые широкие жесты. Ну, мне так точно.
Особенно мне.
Всё это я отметила краем сознания, поймав своё самое главное сокровище и прижав к груди. Я целовала их в лоб, зарывалась носом в светлые волосы на макушке и дышала, дышала родным, любимым запахом и не могла надышаться. Я втягивала в себя этот нежный, так знакомый аромат, разбавленный терпким, мужским парфюмом и чувствовала, как проклятая пустота внутри медленно, но верно исчезает. Как вытесняют её внезапное, всепоглощающее облегчение и искренняя радость от встречи. И плевать мне было, как это выглядело со стороны. Плевать.
Это я, это мои дети. И никто уже не сможет отобрать их у меня, у нас. Никто.
— Спасибо, — я хрипло вздохнула, вспомнив, наконец, о том, мы здесь не одни. Подняв голову, я снова встретилась взглядом с Потаповым и машинально облизнула внезапно пересохшие губы. От этого пристального, слишком многозначительного взгляда меня бросило в жар, а пульс подскочил раза в два. Вот только, вопреки моим ожиданиям, Макс так ничего и не сказал.
Он только усмехнулся чему-то своему и кивнул головой. Сделав шаг вперёд, Потапов присел рядом со мной и протянул руки, явно собираясь забрать у меня пригревшихся и присмиревших детей. И пусть умом я понимала, что это правильно, что он всего лишь хочет поднять малышей с холодного пола, а мне таскать тяжести ещё долго будет нельзя, но волна паники, захлестнувшая меня, была сильнее.
Она накрыла меня так внезапно и остро, что я свободной рукой вцепилась в его рубашку и тут же горячо зашептала:
— Нет-нет-нет… Не забирай их, пожалуйста…
— Ир, я не думаю, что…
— Пожалуйста, Макс… — я тихо шмыгнула носом, крепче прижимая к себе затихших бесенят. Дети громко сопели, вцепившись пальчиками в мою растянутую футболку, и активно слюнявили её на груди. Потапов пару мгновений хмурился, глядя на нас, словно решая какую-то задачку в своей голове. А затем вздохнул и коротко хмыкнул, взъерошив волосы на затылке.
— Дурочка ты, Потапова, — его тёплая ладонь коснулась моей щеки, пальцы нежно огладили кожу. И я удивлённо моргнула, внезапно сознав, что такой простой и неожиданный жест, успокоил меня лучше, чем любые таблетки. Настолько, что я смогла слабо улыбнуться, стыдливо вспыхнув в ответ на его понимающую усмешку.