Черандак откровенно улегся поперек порога.
— Может, каши с дороги? — Хмуро и как-то обреченно поинтересовалась девушка.
— Не голодны, — мотнул головой шаман. — Да и от чаю, спасибо, откажемся.
— Что так? Или не с добром пришли?
— А это вам судить. Что для одних добро, для других — худо.
Девушка в длинном, чуть не до пола, платье с подозрением косилась на мои брюки. Похоже, в ее представлении о жизни штаны были дном, ниже которого и падать-то уже некуда. И новость, что она не должна угощать меня из своих чашек и мисок, принесла ей заметное облегчение. Лиза расслабилась, даже концы шали из рук выпустила.
Павел Егорович, напротив, весь как-то подобрался:
— Господин нойда... Вправду, поможете?
— Смотря, что попросите, — рассудительно сказал Хукку. — Если отворотку укрепить, чтобы никто за нее не прошел, то это не выйдет. Тут гайду нужна, и сильная. Матерая.
Хозяин усадьбы перевел взгляд на меня...
— Молодая еще, — подтвердил шаман. — Вот лет через пятьдесят — может быть.
— Мне бы Лизавету Андреевну... Как-то... Лучше всего до Варшавы, там крестная ее примет. Кровь сберечь. Клятву мы давали.
— Родовую? — Не утерпела я, хоть и клялась сама себе рта не открывать. Хукку зря бы предостерегать не стал.
Лиза сверкнула недобрым взглядом из под ресниц.
— Ага. Лизаветы Андреевны дед покойный взял. Добровольную. На крови.
— Нерушимую, значит, — кивнула я.
— Других не даем, — мужик приосанился, даже лохматая борода встала торчком. — Приближенные мы и доверенные. Род бережем.
— Понятно...
Хукку оглядел прикидывающим взглядом хозяев. И, едва заметно, вздохнув, признал:
— До самой Варшавы не получится. Сил не хватит. Но из усадьбы выведу. И дальше... немного помогу. Советом и силой. Захотите — справитесь.
— Да как же вы это проделаете-то, господин нойда? — Простодушно удивился хозяин, — Ить вокруг плотненько обложили, ироды.
Призрак негромко зарычал. Скосив на него взгляд, Хукку сказал:
— Я бы вас очень попросил... воздержаться от политических заявлений. Уж не знаю, что и как вы там наворотили, но подчинить духа полностью у вас не вышло. Теперь придется договариваться и лучше его... не злить. Он и так из-за своего бойца расстроен.
Лиза вскинулась, открыла, было, рот... но Хукку ее опередил, не дав свершиться непоправимому.
— А у вас, Елизавета Андреевна, какая-нибудь удобная одежда есть?
— Это мужские портки, что ли? — Мгновенно встопорщилась девушка, разом забыв про политику. — Не уговаривайте. Не одену! Не было в роду Мызниковых такого позора.
— И на лошади в платье поскачете, — хмыкнул Хукку, — без седла...