Первым начал умирать тот, кому дали выпить активатор. И да, не стоит думать, что это был яд — такой примитив не для аутов. Если эту жидкость выпил бы кто–то еще, он не получил бы даже расстройства желудка. Но тот, кому она была предназначена, безусловно, прошел через ужасные страдания. Через несколько минут после того, как он выпил жидкость, он почувствовал боль в животе. Сел, обхватив себя руками, и принялся раскачиваться из стороны в сторону. Его кожа побелела, на лбу выступили капли пота. Впрочем, вспотел он целиком — одежда промокла и прилипла к коже. К пятой минуте пот лился с умирающего уже крупными каплями, образуя под ним лужицу. Видимо, его конструкт нарушал циркуляцию воды в теле, и каждая клетка его тела лопалась, высвобождая содержимое. А поскольку активатор распространялся постепенно, то постепенно и умирали клетки. Но до последней минуты его мозг оставался неприкосновенным — преодоление гематоэнцефалического барьера все же требует времени даже для жидкости. К десятой минуте это был чистый остов–скелет, облаченный в промокшие тряпки и плавающий в луже.
Смертник, получивший укол, пожалуй, мучался меньше всех. И вел себя наиболее достойно. Наверное, поэтому к его клану никаких других мер применять не стали. Когда его ввели в комнату, он спросил, куда смотреть, и сел точно напротив камеры. А когда медик уколол его в шею, вводя препарат, на его расписанном клановым гем–гримом лице не дрогнул ни один мускул. Его активатор вызвал каскад реакций — сначала у него все сосуды полопались и выплеснули кровь в окружающие ткани, а затем эти ткани начали проходить метаморфозу, подобную той, что проходят бабочки в куколке. Его голова и кожа на теле оставались целыми, но внутри словно ползали червяки, и было видно, что расплавилось все — внутренности, легкие, сердце, даже кости. Через несколько минут реакция завершилась, и сквозь кожу наружу начали прорастать тонкие корешки. Смертник стал походить на меховую игрушку, а корни свивались вместе, образуя подобие губки, и начали оплетать оставшуюся целой и пока еще живой голову. Обвив голову полностью, они проникли внутрь, через рот, нос и глазницы, заставив глаза лопнуть и вытечь наружу. Еще несколько минут шла реакция внутри черепа, и наконец наружу обратно через глазницы показались два зеленых ростка, которые распустились цветками наподобие хризантем. Спустя еще немного времени вся конструкция опала и рассыпалась в пыль, оставив после себя только два сухих цветка в пустых глазницах черепа.
Одновременно с ними умирал и тот, кому дали вдохнуть активатор. Когда маску убрали от его лица, он несколько раз кашлянул и постучал себя по груди. Медик вышел, а приговоренный продолжил кашлять. Вскоре на его губах выступила кровавая пена. Смертник, всё ещё цепляющийся пальцами за грудь, опустился на колени, потом согнулся и упал на бок, свернувшись в позу эмбриона. Кровь выступила каплями по всему телу, и в один момент сменила цвет с красного на ярко–голубой. Движения умирающего начали замедляться, кашель перешёл в хрип. Руки и ноги у него словно подернулись льдом, побелев по линиям сосудов. Когда смертник попытался дернуться, одна из рук отломилась. Хруста слышно не было, но я смог легко его вообразить. А у смертника продолжились кашлевые судороги, и конечности его с каждой судорогой откалывались все больше и больше. Вскоре осталось лишь тело, лежащее на полу. Заморозка продолжила захватывать его, и к концу экзекуции смертник превратился в цельную глыбу льда.