Это было дикое, ошеломляющее, почти животное соитие, от которого оба получали мучительное, невыносимое наслаждение. Оно захлестнуло обоих мощной волной, стирая все грани их индивидуальности, а потом волна откатила назад, выбросив их, выдохшихся и опустошенных, на берег, где между ними снова вырос непреодолимый барьер враждебных противоречий.
Он освободился от ее связанных рук, склонив голову и сняв их кольцо со своего затылка. Потом он развязал узел, размотал шелковый кушак и теплыми ладонями долго разминал и растирал ее затекшие запястья. Глубоко вздохнув, Рольф выпустил внезапно ее руки, отодвинулся и встал с кровати. Найдя брюки, он быстро надел их и, повернувшись, некоторое время пристально глядел на Анджелину потемневшими синими глазами. Потом, наклонившись, он поднял с пола свой мундир и сапоги и, держа их в одной руке, другой пробежал по волосам. Стремительно подойдя к двери, Рольф рванул ее и распахнул настежь.
На пороге он остановился и еще раз обернулся. На его лице ясно читалось выражение недовольства собой и подавленной, но начинающей вновь закипать в груди ярости. Выругавшись, он вышел из комнаты, раздраженно хлопнув дверью за собой.
Анджелина перевернулась на живот, двигаясь осторожно, как избитый человек, боящийся причинить своим свежим ушибам новую боль. Упав лицом на руки, она горько, безутешно зарыдала, не отдавая себе отчета в том, отчего и из-за кого она плачет.
Этой ночью Рольф больше не вернулся в свою кровать, не зашел он и утром. Измученная, Анджелина спала очень долго, пока громкое хлопанье дверей — отдаленное, но отчетливое — не разбудило ее.
На улице стояла прекрасная погода. Дул мягкий влажный ветерок, и в окно светило яркое солнце. Судя по коротким теням, был уже полдень. Анджелина одевалась в теплой, прогретой солнечными лучами комнате, радуясь, что сегодня нет необходимости разжигать огонь в камине. Она страстно мечтала принять сейчас ванну, но на этот раз никто не побеспокоился о ее купании, и Анджелина колебалась, не решаясь поступить, как все в доме — высунуть голову в коридор и позвать Сейруса. Рядом с кроватью на столике не было видно завтрака, который раньше, когда Рольф просыпался вместе с ней в постели, всегда ждал их. И только уже одевшись и решившись открыть дверь, Анджелина обнаружила поднос с кофе на полу за дверью. Кофе остыл, молоко покрылось пенкой.
Мужчины уже уехали. В огромной зале сидел один Мейер — уютно устроившись в углу дивана у разведенного, несмотря на теплую погоду, очага. Перед ним на маленьком столике стоял кофейник со свежесваренным кофе, а рядом на блюде лежали горкой еще горячие рогалики.