Я смотрела на всё это широко раскрытыми глазами, а в голове мелькали картины из виденных мною фильмов, в которых вот такие сектанты приносили в жертву невинную душу.
Девушка была одета совершенно иначе, чем остальные местные. Изящную тонкую фигурку облегал полушубок отличного качества из цельного тёмного меха. Голова непокрыта. Со своего места мне не было видно деталей, но вроде волосы у молодой женщины были заплетены во множество длинных косичек.
Ароко кивнул стоявшему позади пленницы воину, тот оскалился в довольной улыбке и приставил нож к шее девчонки.
А я сделала неосознанный шаг вперёд. Потом ещё один.
Бабушка схватила меня за руку и умоляюще зашептала:
— Анька, а ну стой! Не вмешивайся!
Мгновение!
И я стою у подножия помоста, готовая запрыгнуть на платформу. Тут замечаю, как орк перевернул клинок и, приподняв с шеи пленницы чёрный шнурок, срезал толстую нить. Кинул своему Правителю.
Ароко ловко перехватил верёвку и воздел кулак к небу, что-то прокричав. После чего девушку вздёрнули на ноги, резко сняли полушубок и надели на руки кандалы из приличного вида стали. После чего её спустили вниз и повели в противоположную от меня сторону.
Пленница была интересной, и почему-то очень грустной. Не знаю, но мне так "почувствовалось".
Тут меня кто-то вздёрнул за шиворот и поднял в воздух, разворачивая лицом к себе.
— Ишими ва, гил? — рыкнули в лицо смрадным духом.
Орк был огромен, широк в плечах настолько, что заслонил мне весь обзор. Глубоко посаженные глаза мерцали жёлтым, широкие "лохматые" тёмно-красные брови придавали облику свирепости, которой и без того было выше крыши. Нос с горбинкой и порванной ноздрёй, зажившей неправильно, внушал отвращение и стремление отвернуться. Левый клык доставал до середины щеки, а правый был обломан почти до основания.
— Пусти, — прохрипела я. Этот не человек был сильнее меня. Неизмеримо.
— Грас! — пренебрежительно фыркнул нелюдь, после чего небрежно разжал пальцы, и я полетела вниз. Приземлилась без проблем и, подталкиваемая в спину этим великаном, пошла к своим.
Жертвоприношения не будет. Можно выдохнуть и подумать о своём безрассудном поведении. Такими темпами я подставлю всех дорогих мне людей. А это недопустимо. Сама себя накажу. Сегодня три сотни отжимай перед сном. Будем мне уроком.
Бабушку я увидела первой. В её глазах стояли слёзы.
— Анюшка, — схватила меня за рукав родственница, — ты когда перестанешь лезть на рожон? Ты так туда помчалась, словно эта девушка тебе родная сестра. Окстись! Подумай о нас!
Я кивала, слушая причитания бабули и на автомате шла за Алиской. Девушка, что удивительно, не стала мне что-либо выговаривать. Спокойно посмотрела мне в глазах и поманила за собой.