До ресторации идти было не очень далеко, зато через аллею.
– Ну как ты, душа моя, получше? – Михайловский погладил ее руку на своем предплечье.
– Да, на воздухе гораздо лучше, – кивнула она, держа его под руку. Со стороны они бы сошли за отца и сына. – Поем и станет лучше.
– И вина красного обязательно, – закивал Андрей Ионович.
Он и не задумывался, как они выглядят со стороны, и в ресторации готов был отодвинуть стул Жене, но об этом позаботились официанты для них обоих.
– Не переживайте за меня так, ничего страшного не случилось, – попросила его Женя, пока они заказывали обед. Вино и закуски им принесли еще до горячего.
– Как же мне не переживать, – вздохнул он, отослав официанта, чтобы самому наливать вино. – Ты на поле боя чувств не лишалась, а тут вон оно как… Или это с приближением свадьбы женская сущность сильнее становится? – улыбнулся врач.
– Нет у меня никакой женской сущности, – насмешливо фыркнула она. – И мужской тоже нет, все выдумки. Все люди как люди, за свадьбу я не волнуюсь вовсе.
– Ну как тебе будет угодно, – рассмеялся Михайловский. – А что не тревожишься, так это замечательно.
Скоро им принесли горячее – суп из перепелов, на второе медальоны из телятины. На десерте Андрей Ионович настоял особенно.
– Я точно не влезу в свадебное платье, – хмыкнула Женя, но от десерта не отказалась. В конце концов, профитроли здесь подавали отменные, и они их заслужили целиком и полностью.
– Значит, придется твоей французской модистке постараться, – отмахнулся Михайловский. – Зато, хоть на человека стала похожа, а то как вспомню щеки впалые и круги под глазами, – он покачал головой.
– Дуняша говорит, это теперь ее самый страшный кошмар. Раньше ей все Страшный Суд снился, а теперь я, – засмеялась Женя.
– Дуняшу можно понять. Это еще господь уберег ее от видения того, какой ты была после боя, – вздохнул Михайловский и подлил ей еще чаю.
– Я помню, как Катенька прятала от меня все, что могло напомнить зеркало, но забыла про ложки, – хмыкнула Женя.
– Да ты, с твоим упорством и в чашке бы отражение нашла, – покачал головой Андрей Ионович. – Ну что, душа моя, обратно в госпиталь?
– Да, нужно проверить, как наша мать. Мы сделали все, что могли, но я все еще переживаю, – кивнула она. Они расплатились и вышли, но обратно шли уже не прогулочным шагом, а спорым.
– Теперь уж только на бога уповать, – развёл руками Михайловский.
Вернувшись в госпиталь, они переоделись и пошли в палату, по распоряжению врача специально отведенную роженице.
К их удивлению, она уже была в сознании, хоть и ужасно слабая от кровопотери. Но она была им безумно благодарна, особенно за то, что они спасли ее детей. Женя улыбалась и с трудом держала себя в руках, замеряя ее пульс и проверяя общее состояние, пока Михайловский объяснял, что к чему.