– Что-то ты рано, душа моя! Случилось что?
– Вы тоже рано, – хмыкнула Женя, достав часы и сверившись. – Беспокоились за нашу пациентку?
– Не без того, – признался Михайловский, пропустив ее в кабинет перед собой. – А ты, значит, ее уже проверил? – догадался он.
– Сказать по правде, мне всю ночь кошмары снились, я встал на рассвете и сразу поехал сюда, – кивнула она. Медсестра уже несла им обоим чай, а Женя вспомнила о дуняшиных пирожках и достала их, попутно отчитываясь Андрею Ионовичу о состоянии их подопечной.
Михайловский тоже был не с пустыми руками – на выходе из дома Василий вручил ему корзинку, не переставая ворчать, что барин мог бы и дома позавтракать, так что натюрморт у них нарисовался красивый.
– Нельзя так глубоко в сердце пациентов принимать, Костенька, – вздохнул он, подсовывая Жене бутерброд с паштетом.
– Я знаю, на войне как-то легче было, хоть и странно об этом говорить, – ответила она. – Там совсем другое, а здесь обычные люди, у которых на нас вся надежда, и их спасать надо не от войны, а от несправедливости природы.
– Не нам судить о несправедливости природы, Костенька, – Андрей Ионович погладил ее по руке. – Вот представь, попадает тебе на стол человек с раной… ну пусть будет перелом. Конечно, ты его лечишь, так? А потом выясняется, что душегуб он, жену колотит, почем зря. Как быть, обратно ему руку ломать?
– Это трудный вопрос, Андрей Ионыч, – призналась Женя. – Даже не уверен, что у меня есть однозначный ответ на него.
– Вот именно, Костенька, вот именно, – закивал Михайловский. – Поэтому думай о том, что подвластно именно тебе, делай то, что в твоих силах.
Женя улыбнулась ему и кивнула, и некоторое время они просто завтракали в приятной тишине, обдумывая грядущие дела.
– Так, пока у нас с утра нет ничего срочного, я, пожалуй, займусь отчетом об операции, – предложила она.
– Ты уверен, что тебе нужно быть сейчас здесь, а не к свадьбе готовиться? – все же уточнил Андрей Ионович, подлив им еще чаю.
– Андрей Ионыч, миленький, за что же вы так со мной? – засмеялась Женя. – Я уже слушать не могу про фестончики и кружавчики, вчера за ужином мама начала обсуждать фату, и я не выдержал, рассказал об операции во всех подробностях.
– Прости, душа моя, – рассмеялся тот. – И как Екатерина Алексеевна отреагировала на рассказ? – поинтересовался он.
– Причитала и крестилась, – засмеялась она. – Но отец очень гордится тем, что мы делаем.
– Думаю, есть чем, – закивал Михайловский. – Ну что ж, тогда не буду тебя отвлекать, Костенька. Пойду пока, сделаю обход.
– А я займусь бумагами, – кивнула она. Андрей Ионович ушел, а Женя погрузилась в бумажную работу, вспоминая вчерашнюю операцию.