Слушал император, не перебивая, только папиросой дымил, не сводя взгляда с Жени.
– Ну признайся, княжна, за женихом в академию пошла? – он чуть качнулся вперёд. – А потом на войну увязалась…
После своего рассказа Женя меньше всего ожидала услышать это и прищурилась, не удержав оскорбленного выдоха.
– Прошу простить, Ваше Величество, но жениха можно и поближе найти, если очень захотеть, – ответила она, и осеклась, когда дверь открылась, и вошла императрица – удивительно высокая и очень хрупкая женщина, которая с недоумением уставилась на происходящее.
– Аликс, ты что, даже не предложил княжне сесть? – с легким акцентом и укоризной спросила она, пока Женя снова сделала книксен.
– Заслушался, Мари, – смутился император и указал Жене на кресло перед своим столом. – Садись, княжна. Вот, сердце мое, – он снова обратился к супруге, – слушаю, как княжна изволили… пол сменить.
– Разве это такое большое преступление? – спросила императрица, усевшись рядом с княжной, и от ее присутствия Жене даже стало легче дышать. Правда потом она поняла, что дышит слишком часто и глубоко, и голова у нее закружилась. Она вцепилась в ручки кресла, стараясь не упасть в обморок прямо здесь.
– Княжна, ну что ты, в самом деле? – император такую реакцию расценил по-своему. – Будто я тебя уже на казнь отправляю.
Женя не успела ничего ответить, и даже силилась встать, но потом все же потеряла сознание. Пришла в себя она спустя некоторое время, и в комнате присутствовал личный врач Его Величества. А под носом у нее был флакончик с нюхательной солью.
– Прошу, уберите, спасибо, – проговорила она, осторожно садясь. – Ужасно неловко, прошу простить. Не принимайте меня за нервную барышню, я на войне ни разу не упала в обморок, но из-за ребенка такое бывает, – оправдалась она, проклиная свою внезапную слабость.
Императрица как раз начала выговаривать супругу за то, до чего он довел бедную беременную девушку, когда в кабинет постучался камердинер, чтобы доложить о новом посетителе, но тот, рассыпаясь в извинениях, буквально прорвался в кабинет. Это был Михайловский.
В первый миг он замер, потом кинулся к Жене, на полпути снова замер и присел в неловком книксене.
– Ваше Величество, не велите казнить. Женя не виновата ни в чем, – он снова кинулся к девушке. – Она жизни спасала, своей рисковала. Ну и что, что девушка? Нам бы каждому воину такое храброе сердце, как у нее.
Женя не знала, что ее шокировало больше – то что Михайловский сумел примчаться из Москвы прямиком во дворец, прорвавшись через все посты охраны, или то, как он сделал книксен, забыв обо всех придворных правилах и порядках. Она видела, что императрица изо всех сил сдерживает приступ смеха, и вдруг от осознания, что император и императрица такие же люди, ей стало легче.