Вторая идея так же базировалась на психологии – отступать было некуда. Почему-то стало ясно, не требующим доказательств манером, что приход мавров Франко в Мадрид означал для них не смену политического режима, а смерть – и для себя, и для близких.
Одновременно сыграли и еще два немаловажных фактора. Во-первых, в Мадриде стало меньше руководителей и больше руководства. Больше не стало удушающих любую инициативу многочасовых совещаний у Кабальеро. Небольшая Хунта Обороны Мадрида имела так мало членов, что просто не смогла дважды обсуждать один вопрос. По каждому конкретному поводу сразу принималось первое попавшееся (и часто верное) решение, и более к нему не возвращались.
Во-вторых, Мадридский фронт наконец оказался усилен еще несколькими десятками превосходных советских танков Т-26 (их число дошло до 50) и бронемашин, а также двадцатью истребителями И-16 и эскадрильей супер-бомбардировщиков СБ, которые в силу своих скоростных свойств оказались неуязвимы для истребителей противника. Как самолеты, так и танки по своим качествам крыли немецкие и итальянские аналоги, как бык овцу.
{РИ}
В дни боев под Мадридом я любил нести вахту на башне «Телефоники», откуда удобнее всего руководить борьбой с вражеской артиллерией. Особенно привлекательны были дневные часы – с двух до четырех. Это время обеда. Как ни странно, в эти часы вовсе прекращались боевые действия с обеих сторон. В обеденное время я часто ходил в полный рост по передовым позициям, вне окопов и ходов сообщения и ни разу не попадал под огонь – обед у испанцев был своего рода всеобщим священнодействием. С башни «Телефоники» прекрасно просматривалось оживленное движение во вражеском стане в эти обеденные часы, что помогало нам заполучить немало ценных данных.
Однажды перед обедом, наблюдая с башни «Телефоники» за боевыми порядками фашистских войск, я обнаружил 155-миллиметровую батарею противника, которая, по-видимому, готовилась стрелять по Мадриду. Я показал эту цель командиру батареи, который имел наблюдательный пункт в этом же здании, и помог ему перенести огонь с ранее пристрелянной цели на вновь обнаруженную. Командир батареи экономил снаряды и с моей помощью корректировал каждый разрыв.
Вскоре мы отчетливо увидели прямое попадание в одно из орудий противника, а затем и в другое. На позиции фашистской батареи началась суматоха.
Вдруг раздалась решительная команда командира батареи:
– Альто! (Стой!)
В чем дело? – воскликнул я. – Почему батарея перестала стрелять?
– Комида! – ответил переводчик. – Обед!