Допил Холоп залпом оставшийся квас в кружке, встал и направился к Лукерье.
– Нас князь прислал. – сказал Яросвет. – Узнал про вашу беду. Как твой отец себя чувствует? Давно ему нездоровится?
– Сейчас батюшку лечат. – отвечала Лукерья, – сама матушка Князя с ним сейчас. На все воля Божья… – прикрыла она лицо краем платка. Ее глаза заслезились.
Холоп кивнул. А что скажешь тут?
– Могу я проведать его?
– Да. Я отведу тебя к нему.
Глава двадцать третья. Примирение
Лукерья прикрыла дверь, и Яросвет остался в комнате один на один со стариком.
За окном щебетали птицы, а какие-то спали и не слышали того, что говорил Холоп, и что ему отвечал старик. Не заглядывали они в окна – какое им дело, птахам поднебесным, до молвы людской? Не видели они, как поклонился Яросвет, и как старик положил ему руку на голову.
Зато Лукерья все слышала и не могла поверить в то, что вот этот человек, которого они почти три года назад выходили и выгнали, теперь здесь, у ложа больного ее отца, приехал от Князя, чтобы помочь.
«Видно, изменился он». – думала Лукерья, стоя у двери и погруженная в мысли. Поэтому голос Холопа прозвучал для нее внезапно:
– Значит, слышала все?
Лукерья вздрогнула. Упираться смысла не было.
– Слышала. – созналась она.
– А знаешь, грех это – подслушивать. – продолжал Яросвет, прикрыв до упора дверь.
Лукерья залилась краской, пристыженная. Холоп видел в ее глазах даже какой-то страх. Неужели она его боится?
– Но осуждать в нем не могу тебя, так как и сам в этом грешен. – спешно добавил он.
У Лукерьи отлегло от сердца. Она снова подняла глаза на него.
– Я слышал, что ты говорила там, у Князя. – признался он.
– Так… Вот почему ты там был? – поняла девушка.
– Да. Я попросил князя прислать меня сюда. Хотел вину загладить перед отцом твоим, прощения попросить. У него, у тебя. – они встретились глазами.
– Но мы же… тебя выгнали… – вдруг Лукерье стало стыдно.
– Что было то было. – отвечал Яросвет. – Как бы все ни обернулось, но теперь я стою тут перед тобой.
– Я-то прощаю вас… Слышала и батюшка вас простил. Простите и вы нас, ради Бога. Я все переживала, как же у вас дальше жизнь сложилась, после того как…
– Как видишь – жив-здоров, и мы снова встретились. – ответил он. – Кто прошлое помянет, тому глаз вон. – продолжал он уже другим тоном. – Я хочу все исправить. – подошел он ближе, глядя ей в глаза, а Лукерья не отступила назад. – Чтобы отец твой пошел на поправку, а ты снова расцвела, как малинов цвет.
Девушка залилась краской и немного отстранилась от Яросвета.
– Теперь моя жизнь – это болезни и мрак. – тихо ответила она ему, опустив глаза. – мне нужно идти в общую. Бог да благословит тебя.