Потом, мы обсуждали мой приезд, договаривались о встрече…
— Значит, можно сказать, что он вас ждал с нетерпением?
— Можно сказать.
— И учитывая все это, вы все же полагаете, что он запил?
— Если вы хотите сказать, что он променял новый поворот в своей жизни на запой, — подытожил Пьер, — то, конечно, нет. Сознательно он бы этого не сделал никогда. Но он мог не удержаться и на радостях хлебнуть немножко. А потом все пошло-покатилось. Вы ведь знаете хронических алкоголиков — достаточно одного глотка, чтобы начать.
— Арно держал алкоголь в квартире?
— Мне говорил, что нет, — сказала Соня. — Но это не означает, что так и было. Он мог купить для кого-то из гостей, для Максима, например…
— Вы не видели, Максим, каких-нибудь следов алкоголя — бутылку, рюмку, стакан?
— Нет. Все было чисто. Ни в мойке, ни на столах ничего не стояло. Я еще подумал — опрятность особая, мужская…
— Он был рад приезду Максима, как вы все утверждаете. Почему же в таком случае он непременно хотел поехать к вам, Соня, именно в эту субботу? Разве нельзя было отложить на другой день? Была какая-то срочность?
— Срочность? — растерялась Соня. — Нет, срочности не было… Он у нас просто давно не был… У нас такая традиция, папа всегда приезжал по субботам, он называл это «родительским днем». А из-за съемок он пропустил несколько суббот…
— Понятно, — сказал Реми. Что-то стояло за этой растерянностью и короткими переглядами с мужем, но Реми пока не хотел нажимать. Если не желают говорить, то наверняка и не скажут, тем более при посторонних. Странная пара, красавица и чудовище, избалованная женщина-девочка с маленьким, бесплотным и страшно сексапильным телом — и немолодой сухарь, у которого, кажется, никогда не возникает никаких эмоций… И при всем при том между ними проскальзывает некое сообщничество, хотя с виду гроша ломаного не дашь за этот супружеский союз, так и хочется сказать: богач купил себе красивую игрушку-жену…
— Он богат?
— Что? — переспросила Соня.
— Богат ли ваш отец?
— Нет… — удивленно ответила Соня. — Не бедствует, конечно, но… Он ведь практически не работал почти десять лет…
— А ценности у него есть?
Соня кинула неуверенный взгляд на мужа. Еще одно очко, подумал Реми.
— Ничего такого, чтобы… — начал Пьер. — А почему вы спрашиваете?
— А вы — богаты?
Реми уже справился о положении Пьера, и ему было хорошо известно, что он имеет дело с владельцем одной из самых крупных коллекций антиквариата, но он не хотел выдавать своей осведомленности.
— Да… достаточно. Почему…
— Не исключено, что позвонят и потребуют выкуп. Соня тихо охнула.