Я медленно кивнул. Выходит, что не только я еду в Кузню Крови в этом году. Не только наш Дом пытается заставить ихор гореть в крови сильней. Вряд ли, конечно, кто-то ещё из наследников. Видел я многих из них на ярмарках. Я на их фоне самый мелкий. Зато с самыми крепкими кулаками. Вторые или третьи сыновья? Вот так сразу и не вспомнишь, кто по возрасту может оказаться вместе со мной в Кузне. И это не считая тех, кого я вовсе и не видел ни разу.
Отец сжал мне плечо, через удар сердца отступил, встал рядом с матушкой, которая уже спрятала платок. Негромко напутствовал меня:
— Отправляйся, сын. И возвращайся Великим паладином меча. Вдвоём мы вернём величие нашего Дома и заставим всех зрителей Игр Предков говорить только о нас.
Матушка пихнула отца, заставляя его замолчать, и сказала совсем другое:
— Просто скорей возвращайся, сын. И неважно кем. Пусть и простым Мечником.
Отец возмущённо засопел, заставив матушку вздохнуть. Он поджал губы, глядя на неё и вдруг повернулся ко мне:
— Она права. Неважно сколько даров ты получишь. Помни, что одно дело дары Хранителей, другое дело путь меча. Первое зависит лишь от крови, а второе только от тебя. Мы сможем вернуть величие нашего Дома в любом случае. Плевать на то, что будут кричать на Играх и шептать за спиной. Просто возвращайся, Лиал.
Словно смутившись, отец отвёл взгляд и взял матушку за руку, сплетая свои сильные пальцы с её тонкими и нежными.
Помедлив, я поклонился:
— Отец. Матушка. Благодарю вас за наставления. Прощайте.
Выпрямившись, стремительно развернулся и двинулся прочь, к конюшне. Не оборачиваясь и жалея, что не могу достать платок. Слёзы неудержимо лились из глаз. Хотя я давно не ребёнок. И даже научился спать в темноте.
Обернулся я только на склоне третьего холма, когда разглядеть, стоит ли кто во дворе замка было уже невозможно. Больше я не оборачивался и молчал.
Молчал и капитан Креод, который сопровождал меня в этой поездке. Даже не знаю, с одной стороны, это признание верности — возложить на него ответственность за наследника и долгий путь. С другой — иначе как немилость отца лично я это поручение не могу рассматривать.
Впрочем, тогда стоит признать, что немилость легла и на меня. Что у Креода теперь нет ни одного солдата под рукой, что я еду всего с одним сопровождающим. Если верить рассказам матушки, то в столице даже никчёмные ветви Малых домов имеют отряды в десятки мечей.
Вечером, когда я чистил коней, а Креод вернулся из леса с очередной вязанкой валежника, я не выдержал, спросил:
— Креод, никак не разберу. Тебя наказали после моего ранения?