* * *
– Наверное, тебе тоже не по душе пришлось моё решение? – мы с Майорианом остались наедине, в дальней комнате.
– Не могу сказать, что я с восторгом одобряю его, император, – после паузы ответил пропретор, – Флавий раньше был моим другом, мы оба ученики славного Аэция. Но последнее время он стал другим. Более жёстким, более самоуверенным, более упрямым…
– Я понимаю тебя, – вздохнул я, – поверь, мне очень нелегко было принять это решение. Рицимер не был прямым врагом Рима, он по-своему желал Империи добра, хотел видеть Рим сильным и независимым. Но при одном условии – своём полном контроле над императором и сенатом! Он был умён и проницателен, понимал многие неочевидные вещи, но не видел того, что губит, а не возрождает Империю… Мне жаль его, но иначе поступить было нельзя…
– Да, к сожалению, это так, – покачал головой Майориан, – если бы Флавий захватил власть, ничего хорошего Риму ждать бы не пришлось. А если бы остался в живых, он бы снова и снова предпринимал попытки такого захвата…
* * *
Очень скоро жизнь Рима вернулась в привычное русло. Сенаторы либо затаились, либо прониклись выступлением своего императора, и решили пока не дразнить гусей. Примерно через неделю после этих событий Марина проводила очередное совещание своего ведомства, и начала с обещанной проверки отчётов. Как и следовало ожидать, нормальных отчётов не сдал никто. Прикидывались тупыми: «Я не знаю, как писать эти отчёты, никогда мы не писали!», «Всегда рассчитывали на порядочность, нам рано или поздно всё равно все деньги заносили!», «Да не помню я, что было в прошлом месяце!», «Мне не до ваших отчётов было, я работой занимался!».
При этом чиновники даже особо не пытались прятать ехидные ухмылки: «Что, девочка, взяла нас? Не твоего масштаба это дело, успокойся уже!» Марина не злилась, внешне сохраняя полное спокойствие. Накануне она провела несколько встреч с Лицинией и Алексием, он обещал поддержку, а Лар Септимий помог набросать проекты законов, которые через несколько дней будут представлены в Сенат.
В конце слово снова взял Гней Ульпий.
– Госпожа Марина, очень жаль, что мы никак не можем дотолковаться до взаимовыгодного решения этих вопросов, но моя задача состоит в том, чтобы всё-таки уладить их ко всеобщему удовлетворению. Мы профессионалы своего дела, работаем очень давно, у нас богатейший опыт, вся система отлажена и чётко работает. Мы очень уважаем и нового императора-освободителя и вас, но, не в обиду будет сказано, вы имеете совсем другой опыт, даже самая мощная торговая деятельность отличается от финансовой, поэтому мы с вами и не можем наладить плодотворное сотрудничество. Ваш благородный супруг занят гораздо более масштабными проектами, и негоже ему отвлекаться на переделку хорошо работающей финансовой службы. Давайте не будем его огорчать и выставлять напоказ некоторые недочёты нашей работы, которые мы обязательно исправим. Это будет хорошо и выгодно и для римской казны, – Гней сделал короткую паузу, – и для нас, – теперь пауза была более продолжительной и сопровождалась внимательным взглядом в глаза Марины, – и лично для вас, как нашего руководителя. Вы понимаете меня?