Странно, насколько она была уверена, что у него есть эта лучшая сторона. А может быть, не так уж странно: она не раз пользовалась ею. Если не считать того, что он повел солдат в атаку на пироги и пытался упрятать ее и Бретонов в тюрьму за контрабандную торговлю, он относился к ней с необыкновенной предупредительностью.
В этом не было смысла. Его не было с самого начала, но особенно сейчас, когда он сделал такой крутой поворот и спас ее от ареста по обвинению, хуже которого и не придумать. Сирен не понимала его, и это ее беспокоило.
Босиком он двигался так бесшумно, что она обнаружила его присутствие, лишь когда под тюфяком натянулись веревки. Она сжалась и сумела не вздрогнуть, когда кровать осела под его тяжестью.
Он не вытянулся на кровати сразу, подумала она, а прилег, опираясь на локоть. Всеми резко обострившимися чувствами она ощущала, что он смотрит на нее при свете свечей. Ее сердце колотилось, легкие свело так, что она едва могла дышать. Она вся трепетала. Откуда-то изнутри накатила мучительная зевота.
Рене смотрел, как бьется пульс под нежной кожей на шее Сирен и густой румянец разливается по ее щекам, и губы его сложились в улыбку. Спящая или нет, она принадлежала ему. На ней была его ночная рубашка, хотя ворот наполовину сползал у нее с плеч, и она лежала в его кровати. Ее волосы рассыпались по его подушке так же, как и по ее собственной, пряди тускло отсвечивали золотом, немного влажные там, где они были гуще всего, благоухавшие его сандаловым мылом. Он жаждал ее со сладкой и почти невыносимой мукой, но ему вовсе не обязательно было брать ее, чтобы обладать ею. Не в эту минуту.
Ему пришло на ум доставить ей удовольствие отвергнуть его. Этого было маловато после того, как он принудил ее сдаться. Но было бы неверно позволить ей занять такую позицию, которой она бы не смогла выдержать. Она не продолжала бы отвергать его, если бы он смог предотвратить это.
На ее запястье темнел синяк — напоминание о схватке с лейтенантом. Это зрелище вызвало у него слабость. Он тогда едва удержался, чтобы не убить человека, который причинил ей боль. Солдаты в Луизиане были отбросами французской армии; не проходило и дня без того, чтобы кого-нибудь из них не пороли за какое-нибудь преступление — от пьянства и мелких краж до неподчинения. Некоторые были хуже других, хитрее, а их пороки не столь заметны. Придется последить за лейтенантом.
Рене взял в руку прядь ее волос и пропустил их сквозь пальцы, словно теплый шелк. Он прижал их к губам, потом бережно отодвинул вместе с остальной сверкающей копной, улегся и потянулся погасить свечи. Он еще долго лежал, заложив руки под голову, глядя вверх, в темноту, и думал, что произошло бы, если бы он протянул руки и привлек Сирен к себе. Желание росло, заполняло его, пока мышцы его живота не затвердели от усилия сдержаться. Он закрыл глаза и стиснул зубы. Вернулось самообладание, желание медленно утихало. Он вздохнул глубоко, с облегчением и уснул.