Она-то собиралась сопротивляться ему, не позволять дотрагиваться до себя. Куда же подевалась ее решимость? Неужели она столь доверчива, неужели ее так легко смягчить или запугать, что стоило ему только произнести, будто он не хотел причинить ей вреда, и она ему поверила? Или дело в том, что она слишком неравнодушна к нему, к его прикосновению, чтобы сопротивляться?
Рене лениво вертел в руках чашку с шоколадом, исподтишка наблюдая за женщиной, сидевшей рядом. Какой очаровательный румянец вспыхивал у нее на скулах и разливался по лицу — это был не только отсвет от алого бархата его халата. Она была совершенно восхитительна в своей естественности, когда сидела, закутавшись в одежду, которая была ей велика, с подвернутыми рукавами, открывавшими запястья с синими прожилками вен, с прекрасными вьющимися прядями волос, прилипшими к густому ворсу ткани. Ему хотелось дотянуться до нее, усадить ее к себе на колени, раздвинуть полы халата и исследовать теплые выпуклости и углубления под ними. Он подавил этот порыв. У него было ощущение, что, если бы он придвинулся к ней хотя бы на миллиметр, она могла бы вскочить и наброситься на него.
Его взгляд снова задержался на халате. Внезапно он сказал:
— Тебе потребуется новая одежда. Днем я пришлю к тебе портниху.
— Ты ничего подобного не сделаешь! — Ее взгляд был вызывающим. Вот то, что она может отвергнуть, чтобы смыть свою ночную слабость.
— Нужно будет посещать приемы в губернаторском доме.
— В качестве твоей любовницы? Нет уж, благодарю.
— Ты вовсе не будешь единственной женщиной, которая не является женой. Там много…
— Офицерских подружек. Я не собираюсь входить в их число.
Он вздернул бровь.
— Если ты предпочитаешь сидеть здесь затворницей, словно какая-нибудь наложница в серале, выбор, разумеется, за тобой. Однако наступает сезон развлечений перед Великим постом. Будет несколько костюмированных балов.
— Парижская причуда, введенная мадам Водрей. Какой нам здесь прок от таких представлений? Это глупо.
— А какой вообще прок от музыки и танцев, кроме того, что они смягчают наши невзгоды. Ты должна признать, что маскарады — великолепная забава.
— Не знаю, — честно призналась она, — я никогда на них не бывала.
— Положение, которое легко исправить. Ты пойдешь вместе со мной. Я велю портнихе сшить тебе костюм.
Она посмотрела на него с вызовом.
— Я думаю, не стоит. Я не приму эту твою портниху, поэтому ты можешь не беспокоиться и не присылать ее.
— Ясно. Тогда мне, может быть, лучше самому обратиться к портному?
— Что?
— Если ты не хочешь шить одежду себе, тогда придется шить ее мне, раз ты собираешься пользоваться моим гардеробом.