Нет, она выбрала самый лучший путь. Теперь нужно было только ступить на него.
Когда братья вернулись через несколько часов, их было слышно задолго до того, как они добрались до судна. От их голосов, выводивших песню, болото загудело, звуки, эхом отражаясь от деревьев, долетали за реку. Они были в стельку пьяны и веселы, громко хохотали, взбираясь на борт неверными шагами, толкались и отпихивали друг друга перед дверью — каждый старался открыть ее перед другим. Сирен пришла им на выручку, отперев дверь изнутри; она просто боялась, что они свалятся в реку. Нырнуть разок для них было бы не опасно — оба плавали как рыбы, но это
подействовало бы на них слишком отрезвляюще.
Гастон вернулся в каюту еще раньше, но залез в гамак лишь полчаса назад. И все же он успел заснуть, так что его не разбудили даже отец с дядей, которые наощупь бродили в темноте, налетая на него и натыкаясь на стулья. Сирен немного побранилась, как обычно, потом удалилась к себе. Еще несколько минут раздавался стук, глухие удары и скрипы. Наконец настала тишина.
Сирен подождала полчаса. Братья дышали глубоко и шумно, почти храпели. Она не слышала Гастона, но он ее мало заботил. Она не знала, спит Рене или нет, от него не доносилось ни звука. Однако Сирен не беспокоилась. Она знала, что он, как и братья Бретоны при обычных обстоятельствах, просыпался от любого шороха. Невозможно было выбраться из гамака, не разбудив его.
На этот раз все было именно так. Гамак отчетливо заскрипел, когда она слезла на пол и сделала шаг, чтобы опустить занавеску, отделявшую ее угол от каюты. Обернувшись, она услышала, как зашуршала постель, когда Рене приподнялся на ней. Боясь, что он заговорит, она тут же опустилась на колени и протянула в темноте руку, издав тихий предостерегающий звук.
Ее пальцы дотронулись до его плеча. Кожа была теплая и гладкая, упругая от скрывавшихся под ней мышц, полная огня. Она чуть не задохнулась и на мгновение замерла, не в силах двинуться или заговорить.
— Значит, сегодня ночью, Сирен? — прошептал он, как будто глубоко вздохнул.
Этот звук принес ей облегчение.
— Да, сегодня.
— Мне показалось, вы передумали.
— Нет. Нет, не передумала.
— Вы дрожите. Вам холодно?
Она не сознавала, что ее пальцы и руки вздрагивали, что трепет пробегал по всему ее телу. Холод тут был ни при чем, но признаться в этом было невозможно.
— Может быть, я и правда немного замерзла.
— Тогда позвольте мне согреть вас.
Он обнял ее за талию и притянул к себе. Сначала все в ней напряглось и воспротивилось, она задрожала еще сильнее, но, стоило ей немного полежать рядом с ним в кольце его рук, чувствуя твердые выпуклости и изгибы его тела, все прошло. Его объятия были такими уверенными и теплыми, в них было уютно и спокойно, и не было почти никаких признаков тревожного желания.