И, приложив горлышко к губам, он запрокинул голову.
Едва ли, впрочем, собирался драгун скромно ограничиться одним глотком. Но ему помешали: согбенная фигура хромого старика внезапно выпрямилась, и в то же мгновенье точно железные клещи сдавили драгуну горло, в которое успел попасть — увы! — всего лишь один глоток рому. Задыхаясь, он попробовал было рвануться, но клещи сжались еще плотнее.
— Пикнуть попробуй — смерть на месте! — грозно произнес Питер Мариц по-английски.
Он швырнул на землю карабин часового и, одною рукой продолжая сжимать ему горло, другою приставил нож к его груди. Затем он свистнул, и Яков был тут как тут. Он так и ахнул при виде этой фантастической картины.
— Направь-ка, Яков, ружье на этого молодца, — обратился Питер Мариц к товарищу. — А ты, любезный, — сказал он по-английски обезоруженному драгуну, — если тебе еще неохота умирать, слезай с лошади и раздевайся, да поскорее, слышишь?
Под наведенным на него дулом ошалевший драгун покорно слез с лошади и трясущимися руками начал расстегивать мундир. Питер Мариц тем временем также скинул с себя блузу и шляпу и скомандовал раздетому солдату:
— Вот, не взыщи: пощеголяй немного в моем костюме. Он не так красив, как твой, но уж извини.
Драгун оделся, действуя как автомат.
— А теперь ступай вот по этому направлению, да смотри веди себя примерно, не то получишь пулю в затылок. Отведи его, Яков, к нашим, да не спускай с него глаз: он впереди, ты позади. В случае чего — мне незачем тебя учить. Впрочем, будь спокоен, он бежать не станет.
— Не тревожься, дружище, — сказал Яков, — все будет исполнено… Но послушай, — вдруг заволновался он, — фляга-то моя где?
Питер Мариц расхохотался.
— Где-нибудь здесь, — успокоил он друга. — Да вот она, у твоих ног. И ром почти цел: я боюсь, что помешал этому бедняге утолить жажду. Дай ему в дороге ради утешения разок-другой хлебнуть. Право, он заслужил.
— Ну нет, дудки! — запротестовал Яков. — Ром у меня прежде всего для себя, потом для друзей. У этих чертей и так всякого добра вволю, чтоб еще бурским ромом их поить.
И он повел пленника, все еще продолжая ворчать.
Питер Мариц облекся в драгунский мундир, надел каску, портупею с палашом, накинул на плечи шинель и, сев на лошадь часового, взял в руки карабин.
— Эх, тесновато немного, — произнес он с усмешкой, поводя плечами и двигая руками, — подмышками режет… Ну, и на том спасибо. Солдату рассуждать не приходится. А теперь — внимание: я несу службу часового в армии ее величества королевы Англии.
Он занял освободившийся пост и, еле сдерживая распиравшую его радость, стал дожидаться смены. Безумно смелое предприятие только начиналось, главные трудности были еще впереди, но первая удача окрылила его отважную душу, и теперь он был уверен в успехе. Он понимал, что в лагере генерала Колли он может столкнуться с людьми, которые встречались с ним во время войны с зулусами. Во всяком случае, оружие было при нем, и он решил живым не сдаваться.