– Без имени и овца – баран. Вот угадаю: тебя зовут Рыжик. Баюн? Васька?
Пушистик сложил лапы на пушистой пятнистой от сажи груди. Все шесть крыльев – четыре тонких, стрекозиных да ещё маленькие, над пятками, – зажужжали громче. В круглых голубых глазах отчётливо показался могильный холм с надписью «Оборотень».
– Молчун? – Намекаю на его разговорчивость. – Берендей? Шарик? Знавал кота Шарика, на тебя похожего – такой же был наглый. Жаль, умер: нельзя шипеть на оборотня. Хвостом был богат, а ты где свой потерял?. За что природой обижен?
Ерунду болтаю, а сам незаметно вытаскиваю из поясного мешочка платок. Зверёк же глаза закатил. Возмущенно надулся – шерсть в стороны, что иглы ерша. Жаль, если взаправду лопнет.
Хоп! Прыгаю вперёд. Платок накинул, схватил, сжал. Тряпка яростно пискнула, заругалась и обмякла.
– Тебя зовут Неуловим, – подытоживаю, расправляю пустой плат. – Или Вьюн. Больно ты быстр.
Забавный зверёк, однако.
– Однако, забавный зверёк. – Рыжик пристально разглядывал меня. – Хоть умом не широк.
И захохотал. Голову запрокинул и припустил громче. Но неожиданно как чихнёт: гарь засвербила. Чихнул раз, и ещё. Голова перевесила тельце, ножки вздрогнули, и он закрутился волчком. Ну, истинно, как пёс за хвостом. В стороны полетела сажа, шерсть и ругательства.
Поймал его двумя пальцами, усадил на ладонь.
Зверёк пах ничем. То есть пах, конечно: дымом, пылью, папирусом, обедом из белки и ягод. Но сам без запаха. Я поправил помятое крыло, пригладил жёсткий чубчик, потёр пятно на носу. Только нечеловеческая реакция спасла палец от лязгнувших зубов.
– Ершинингельд Георг Теодор Рембрандт да Винчи, Житель Лучшего Мира.
– Ась?
Вот и прозванье! На трезвую голову не выговоришь!
Аршин-гельд как-там-его вздохнул и пробормотал о пустоголовых собаках отсталого мира. Наверно, из мест, откуда он родом.
– Оборотень глухой или забит требухой? Это моё имя. Понятно или повторить обратно? Ершинингельд Георг…
– Как в такой козявке столько имён умещается?
Стойко выдерживаю презрительный взгляд. Прикрываю на штанах горелую дыру. Мы не задом-наперёд живём, законы вежливости соблюдаем:
– Тень. Оборотень Тень. – Подумал и добавил. – Первый охотник Далёкого леса. Других лесов тоже.
Наклоняю голову, приветствую. Вот и познакомились.
Интересно, из какого далека он прилетел?
– Что ж, ты, Ершинингельд, кулачками потрясаешь?
– Десятилетие собирал коллекцию. Свиток к свитку. Буковка к буковке.
– Не твоё ведь. Людское.
– Лучшие папирусы, таблички…
– Воровал, стало быть.
– Изучал.
– Это ты в дуду дул?
Из Ёршика никудышный музыкант. Ни в тон, ни в лад, невпопад.