– Так змей недавно вылупился?
Ёршик посмотрел на небо, что-то прикинул:
– Позавчера из яйца.
Вот тебе и чудовище: змей-младенец!
– Оборотень всюду рыскал, свитки читал. Потом дудку сломал, смерти избежал. Непревзойдённый решил: дракона притащить, на оборотня натравить.
– Помогло? – Искренне интересуюсь.
Змей развалился, чешется задней ногой. До меня долетает налипший ил, брызги, мелкая водяная живность. Потом сел, передние лапы обвил чешуйчатым хвостом. От средней головы лениво курится дымок. Демонический уголь внутри не доставляет беспокойства. Наоборот, удобно: домашнее ручное огниво. Великовато, правда, в поясной мешок не поместится.
Змей заметил обращенный на него взгляд, хвост запрыгал вверх-вниз.
– Велик ли вырастет змеёныш? – Удары оставили в земле внушительную яму.
– С холм, – буркнул Ёршик.
– Неужто с холм? Вот диво! Змей-с-холм. Нет, змей-гора!
На берегу насобирал палок, Змейка пыхнул – готов костёр. Со дна озера раскопал усатых рыб – сомов. Зажарил себе крупную, остальных по кусочкам скормил Змею. Заодно обучил его командам «Сидеть!», «Принеси!» и «Плюнь гадость!». Средняя оказалась сообразительнее других, прорычала: «Тень». Ей и досталось дополнительное угощение – скорпионы. Остальные головы шипели и роняли слюни. Пришлось и им наловить в песке, мне не жалко.
Только прилёг у тёплого чешуйчатого бока – из ниоткуда снова появился Ёршик. Вовремя – правая голова облизывалась на последний рыбий хвост. Думала, не вижу.
От Ёршика сильно пахло гарью. Он бросил на траву тяжёлый свиток и тщательно вытер лапки листом.
Земля под свитком начала дымиться.
Я протянул к свитку руку и почувствовал заключённую в письменах мощь. Накатывает волнами, бурлит под замком букв. Свиток родил видение: горящая палка, что воткнули в середину большого муравейника. Муравьи разбегаются, тащат яйца, личинки, былинки; иные просто бегут…
– Любы муравьи?
Я уже говорил, что мелкие зверюшки излишне любопытны?
Горящая хвоя поджигает хитиновые спинки. Вот уж занялась ближайшая ель. Осинки вспыхнули, берёзка, шиповниковый куст. Вот уж горит поляна, за ней – другая. Пламя пожирает лес. Звери бегут, птицы, твари, нечисть, люди…
– Оборотень обращается в муравьеда?
За тьму лет я как-то привык к смертным. Непозволительная роскошь для нечисти – привязываться к тем, чья задача служить пропитанием.
– Каков твой лунный вой? Хлюп-хлюп-хой-хой?
Я вздохнул и всплеснул руками:
– Вот несчастье! Беда!
– Где? – Завертел толстой шеей Ёршик.
– Ай, незадача! – Если поднажать, то можно выдавить слезу. – Свиток колдуна Вырви-Глаз сгинул в пожаре. Совсем сгорел. Остались уголья да зола.