– И я. Без меня не справится. – Важно подтвердил Ёршик.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Стали мы думу гадать, как молодильное яблоко из-под птичьего вострого глаза унесть.
Ёршик назвал затею:
– Замысел «Ять».
– Почему ять?
– Чтоб никто не прознал!
Стол кинули на топчан, сгребли в угол песок и сухие листья. Тень концом палки изобразил на земляном полу неровный круг – будто колесо тележки обвёл.
– Это – остров Ирий посреди моря-океана. Мы вот тут, в башне, сверху.
Гость начертал башню – на печную трубу похожую – взял с корзины плоды, пристроил их на картинке. Сначала большую, тёмную ягоду – называю её семянкой.
– Смоковница это, иначе инжир, – объяснил гость.
Рядом пристроил жёлто-зелёный плод кисляк.
– Цитрон. Противен, но иногда пользу имеет.
Затем – высохший финик с прилипшим птичьим пером.
Беру из корзины яблоко, втыкаю посреди нарисованного острова: дерево волшебное с золотыми плодами тут. Пальцем обвожу вокруг – заслон великий – забор за семью замками.
– Покажи путь к яблоне.
Я головой трясу: к молодильному дереву ходу нет: ни с тележкой, ни на смотрины, ни просто так.
Был случай: убирал мусор, задумался, приблизился к ограде. От крика колыхнулась земля. Сверху на меня могильным камнем рухнула Алконост-птица – когтями драла, крыльями забивала. Закричал тогда от боли и страха, погибель близкую почуял. По крику признала меня Алконост-птица, заклекотала, швырнула прочь.
Еле выжил, покалеченный. Дополз до колодца, из последних сил откинул тяжелую крышку, вытащил берестяную лохань. Мёртвая вода излечила, не успел кровушкой истечь.
Тут я рубаху задрал, повернулся – глядите: полспины будто медведем поломано. На голове шрамы и редкий волос тоже оттуда.
– Озорница эта птица! – Присвистнул Ёршик.
Тут я вспомнил. Как валяла меня Алконост под волшебным деревом, после выпал из дыры в рубахе мятый яблочный ломтик. Я его укромно припрятал, да забыл.
Кидаюсь в угол, отгребаю песок, царапаю ногтями камень. Тот не сразу, но поддался. Из ниши достаю кусочек яблока, с мизинец, прозрачный, как янтарь, с семечкой – ясной звёздочкой. Пахнуло свежим ароматом, будто только сорвано.
К гостям оборачиваюсь, держу кусочек на вытянутой ладони. От него руке тепло, солнечный лучик.
Тень посмотрел на яблоко, на меня; принюхался.
– Человек, – говорит, – съешь-ка его.
Съесть? Вот немыслимое кощунство! Ни за что!
– Съешь, говорю. Яблоко чудодейственное, сплошь эликсир. За такой кусочек полцарства предлагают.
Запретный плод. Нельзя! Я даже глаза прикрыл от приказного взгляда.
– Жуй! – такому голосу сопротивляться немыслимо.