На улице слышатся скрипучие шаги по гравию. Аккуратно захлопываю дверцу движением бедра:
– Что, Трубников, трубы горят?! – я насмешливо фыркаю, ожидая в проеме увидеть Серегу, и застываю.
Чуть склонив голову, чтобы не удариться головой о дверной косяк, домик собой заполняет Арсений. Какая ирония: тот, кого я хотела избежать, сам меня нашел. Неясно только: специально или волей случая. Улыбка тронула мои губы, вторя мыслям.
– Чему улыбаешься, девочка?
Девочка – какая пошлая банальность.
– Мое имя Лилия, дяденька, – быстро отвечаю, удивляясь своей дерзости. Что за муха меня укусила – грубить хозяевам дома, в котором гостишь?!
И снова мне в ответ нечитаемый взгляд. Пристальный, вызывающий волнение, проникающий внутрь. Передергиваю плечами, желая избавиться от ощущения, что теряю контроль над собой: своим телом и мыслями.
– Как вы это делаете?
Да что же за вечер? Не контролирую даже свою речь!
Неуверенной походкой прохожу несколько шагов, отделяющих нас друг от друга. Словно в тумане наблюдаю, как Арсений забирает бутылки из моих рук и ставит на столик для ключей. Мои ладони тянутся к мужскому лицу: убираю волосы и провожу пальцами по шрамам. Очерчиваю каждый от начала до конца указательным пальцем.
Словно зверь ударил когтистой лапой.
– Не страшно? – интересуется, склонив голову.
– Нет, – стягиваю пальцами волосы на затылке. – Вам пойдет короткая стрижка, – пропустила через пальцы седую прядь, – седина не будет бросаться в глаза.
– Ты слепая, девочка? Седина – не самое примечательное в моей внешности, – он склонился еще ниже, давая мне возможность проследить, как грубые шрамы скрываются под волосами.
Если бы не рубцы, его можно было бы назвать красивым: с высоким лбом, прямым носом, упрямым подбородком и четко очерченными губами.
– А что самое примечательное, рост? – спрашиваю. – Можно вас нарисовать?
– Ты издеваешься надо мной? – он резко выпрямляется и смотрит на меня с высоты. А я так и тяну руки к лицу. Что я делаю?
Заставляю себя отступить шаг назад и отрицательно качаю головой:
– Нет. Не нужно на меня так смотреть, – не выдерживаю очередного пристального взгляда.
И снова это противное ощущение: кто-то внутри меня заставляет делать неразумные вещи. «Нельзя идти на поводу своих желаний», – пульсирует внутри головы. С этими мыслями я утыкаюсь лицом в мужскую грудь и оплетаю руками шею. «Лилька, ты что творишь?!» – кричу внутри себя. – «Нельзя! Он дядя твоей подруги, вы едва знакомы, у тебя есть парень!»
Доводы разума бьются словно пойманные птицы в силках. А тело поступает по-своему: я начинаю ластиться к мужчине, целуя его грудь сквозь футболку и желая большего.