— Да, э-м, Милли, ужин — это отлично… я никогда бы не отказался от домашней еды, но не думаю, что я тот парень, которого ты хочешь свести со своей сестрой. Дружеский ужин, конечно, но это все, что я могу предложить. — Я надеялся, что не выгляжу слишком большим засранцем.
Улыбка Милли немного померкла, но она быстро кивнула и сказала:
— Отлично. Дам тебе знать, когда соберемся.
И когда она, улыбнувшись, удалялась от меня пружинистой походкой, я понял, что так легко она не сдастся.
Милли планировала свести меня с сестрой, независимо от того, согласен я на это или нет.
Звук автомобильного клаксона позади выдернул меня из раздумий и вернул в настоящее. Я махнул водителю в знак извинения и продолжил путь в офис. Припарковав джип на своем месте, я отпер дверь и включил свет во всем помещении, ради которого упорно трудился, чтобы назвать его своим.
Я гордился своими достижениями, и мне нравилось, что мой офис больше походил на холостяцкую берлогу, чем на рабочий кабинет. Конечно, в задней части была комната со столом и картотекой, которая выглядела вполне по-офисному, но в общей зоне стояли мягкие кресла, телевизор с большим экраном и полки вдоль стен.
Подойдя к полкам, я выбрал пластинку и аккуратно поставил ее в проигрыватель.
Как только комнату наполнил голос Боба Сегера, я взял из холодильника в углу бутылку с водой и направился к столу.
Час спустя я услышал, как входная дверь открылась, и, подняв глаза, увидел Дрю.
На ней была юбка-карандаш и белая блузка, каблуки стучали по полу, пока она шла, оглядываясь по сторонам.
— Я здесь, — позвал я из задней части офиса, игнорируя то, как при виде нее подскочил пульс.
Дрю приблизилась, и я указал ей на кресло напротив стола, приглашая присесть.
Она устроилась на кресле с приветливой улыбкой и скрестила ноги.
— «Переверни страницу», — тихо сказала Дрю, и мне потребовалась минута, чтобы понять, что она говорит о песне, которая играла.
Черт, с ее внешностью она еще и знала классический рок? Впервые в жизни мое правило «никаких клиентов» впилось мне занозой в задницу.
— Да, — согласился я, слишком увлеченный ею, чтобы сказать больше.
— Да еще на виниле?
Я подавил стон и кивнул.
— У отца была обширная коллекция пластинок, и каждое субботнее утро он будил нас, проигрывая их на полной громкости. В детстве я это ненавидела, потому что хотела спать, но с возрастом научилась ценить музыку, которую он слушал, и звучание пластинки, а не цифровую запись.
Эта женщина — чертово совершенство.
Дрю удивленно посмотрела на меня, и я понял, что хмуро пялюсь на нее, поэтому сделал серьезное лицо и сказал: