«Одиночество-сволочь, одиночество-скука
Я не чувствую сердце, я не чувствую руку
Я сама так решила, тишина мне подруга
Лучше б я согрешила, одиночество-мука.
Одиночество-су…
Я ж сама дверь закрыла
Я собою довольна
Отчего же так плохо
Отчего же так больно?!»
Даже Аду забрали. Совсем не с кем поговорить.
Набираю незнакомый мне номер, записанный в телефоне рукой Полины:
«Мама»
Нервно кусаю губы, вспоминая Ванюшку, вот и у нашего подкидыша нашлась мама.
А возможно и папа. Жаль, что это не Клим. Я бы искренне порадовалась за любимого майора.
– Алло. Говорите. Вас не слышно, – трубка отключается. Набираю снова.
– Мама, – говорю скороговоркой.
– Виталиночка, родная, что там у Вас произошло? Полинка злая на тебя. Не хочет ни видеть, ни слышать. Против нее расследование ведут. Грозят сроком. Тебя ищут. Пришлось все связи вашего отца подключать.
– Ма-ма, я запуталась, – реву в трубку.
– Дочка, скажи адрес, я сейчас приеду.
– А ты меня не выдашь?
– Милая, я же твоя мама. Конечно, нет!
Называю адрес. Уже через два часа открываю дверь.
– Мама, – бросаюсь в объятия высокой стройной женщины с грациозной осанкой и блестящими карими глазами, в которых стоят слезы.
– Виточка, девочка моя, – жгучие губы бродят по моему мокрому лицу, зацеловывают меня.
Через десять минут уже сидим за столом, накрытом маминой стряпней. Курочка с картошкой, лимонный пай – мой любимый с далекого детства.
У меня к маме лишь один вопрос, но так сразу не решаюсь задать.
Вгрызаюсь в куриную ножку, мама улыбается, гладит меня по лицу.
– Виталина, тебе надо извиниться перед папой и вернуться домой.
– Он обиделся, как тогда на тебя. Я боюсь… вдруг уже вычеркнул из списка любимых дочерей.
– Вита, он любит тебя больше жизни. Всё простит. И почему ты решила, что он на меня обиделся тогда? Мы развелись потому что устали от взаимных упреков, обид, неисполненных желаний. Думали, что друг без друга проживем.
***
Двадцать лет назад. 2001 год.
Мария и Игорь Андреевы
Машунь, – нежный голос мужа заставляет меня вздрагивать и чувствовать свою вину.
Игорь мечтает, чтобы я родила ему сына, а я… Уже месяц скрываю пол будущего ребенка. И не только пол…
Мне двадцать два, мужу двадцать три. Мы молодая семья, с кучей долгов и трещащим по швам бюджетом. Даже представить себе не могу разочарование мужа, когда он узнает, что я ношу под сердцем девочку, а не мальчика.
Да не одну, а сразу двоих.
И не будет мужу опоры в лице сына, не с кем будет играть в футбол, некого учить мужским поступкам и некому передавать своё дело жизни, которого и не существует.
Потому что я не смогу больше родить, у меня больные почки. Я эту беременность еле хожу.