Но я впервые её вижу. В далеком детстве не в счёт.
Образ матери давно стёрся из моей памяти…
Штормит, по телу бежит мелкая дрожь. Обессиленно прикрываю глаза.
В помещении висит тягучая тяжелая атмосфера, словно тучи сгустились перед грозой.
Напряжение зашкаливает. Кажется, достаточно одного неосторожного слова, жеста, поступка и бабахнет так, что всё разлетится вдребезги.
– Вита, ты нас так перепугала. Я вызову доктора, – торопливо сообщает Аврора, желая разрядить обстановку.
– Не надо доктора, мне уже лучше, – шепчу сухими губами.
– Ой! Я там кашу твою любимую готовлю, – произносит Аврора и, виновато улыбнувшись, выходит из комнаты.
Оставляет нас одних.
В комнате наступает звенящая тишина. Отворачиваюсь демонстративно к стене.
– Виталина, – проникновенно зовёт мама.
Голос мамы грудной и низкий…
Не шевелюсь.
Пусть думает, что я сплю. И уходит.
Так будет лучше для всех.
Боюсь не совладеть со своими эмоциями, слишком много накопилось.
– Вижу, ты не спишь, – тяжело вздыхает она. – Разговаривать со мной не хочешь? – в голосе звучит обида.
Хочешь поговорить? Пожалуйста!
Резко разворачиваюсь. Сбрасываю с себя одеяло. Сажусь на край кровати, свесив ноги.
– О чём нам с тобой разговаривать? – грубо бросаю я.
– Зачем ты так со мной, дочка? Ты же ничего не знаешь…
– И знать не хочу! – нервно сглатываю. – Когда ты была нужна, тебя не было рядом. Когда я болела… скучала… плакала… звала тебя. Ты не приходила, – говорю, словно выплёвываю.
Мама дёрнулась, словно наотмашь её ударила.
Пусть…
Пусть хоть раз почувствует то, что все эти годы чувствовала я.
Её дочь.
– Может ты не заметила, но я уже выросла, мама! – с болью, обидой, издёвкой выплескиваю ей в лицо.
Впервые неосознанно назвала её мамой.
Прислушиваюсь к себе, пробую слово на вкус, смакую на языке.
Ничего не чувствую!
Чёрт!
Погано-то как!
– Я больше не нуждаюсь в маме. Я уже сама – мама! – кричу в запале.
– Ты стала мамой? – она изумлённо смотрит на меня. – Как зовут малыша, это девочка или мальчик? – губы её расплываются в улыбке.
Глаза засветились, искры рассыпались по радужке. Родные близкие такие…
Эй, Вита! Не поддавайся на её уловки!
Заигрывает. Хочет съехать с темы.
Торможу себя, но я не должна ей дерзить, ведь она меня родила.
Дала мне жизнь.
Но ничего не могу поделать с собой.
Внутри все переворачивается при виде этой холёной красивой женщины, которая спустя шестнадцать лет вдруг объявилась и играет тут в маму.
Отвожу глаза. Смотреть на неё невыносимо, душа выворачивается наизнанку.
– Прости меня, доченька…
Кидается мне в ноги. Обнимает за колени. Вскидывает голову, смотрит на меня пронзительным тоскливым взглядом.