Так себя развеселила, что чуть не рассмеялась. Но после очередного глотка продолжила уже спокойнее, как бы рассуждая:
– Хотя как сказать, бесплатно? Видишь эту квартиру? – она обвела рукой кухню. Затем взяла кусочек сыра и принялась надкусывать его вкруг. Как будто даже увлеклась. Вернула недоеденный кусочек на прежнее место.
– Твоя мама и грозила и умоляла справку не писать. Ну, ты же понимаешь, что справка-то, по сути, бумажка, тут дело в другом, вносить тебя в базу или нет. А он внес. И теперь пойдешь ты, к примеру, брать медсправку хоть куда, в школу, в университет, на работу, а тебе выдадут ее с диагнозом. Понимаешь? Ну конечно понимаешь, поэтому ведь ты и работаешь, … кем ты там работаешь, дворником? Ну, не важно. Так вот, я, например, тоже считала, что можно этого не делать. Но он никого не послушал. А ведь он не такой уж принципиальный или волевой, нет, – она выдержала паузу, – он трус. Он ведь так и не понял, что ты такое, и с чем тебя едят. Замкнутый мальчишка, рисует странные картинки. Я ему говорила – да просто подросток. Стресс у тебя там какой-то был в первом классе, друг вроде умер, мама твоя рассказывала, ты тогда и заикаться начал, кошмары, учиться стал плохо и все такое… Обычное, в общем, дело.
Аккуратно, будто даже брезгливо взяла двумя пальцами оливку и отправила ее в рот, так, чтобы не коснуться ее губами, будто губы ее были накрашены. Но Алена Игоревна никогда не подкрашивала тонких губ. Медленно прожевала, косточку положила у бокала на скатерть.
– Сколько раз ты у нас лежал? Так, так, – сделала вид, что вспоминает, – три года, каждую весну и осень. Лежал-то, как в санатории! Рисовал все время что-то, ел по расписанию, передачки получал, ну и процедур немного. А помнишь все эти тесты? Эдик все их с интернета скачивал, тебе давал, а потом в руках вертел, не знал, что с ними делать! – Она прыснула со смеха.
Впервые увидел ее искреннюю улыбку. Ей не шло. Думаю, она опьянела.
– А сколько витаминок мы тебе прокололи! И я лично, между прочим, помнится. У тебя, наверное, до сих пор и соплей-то не бывает. Ведь не бывает?
Она пыталась заглянуть мне в лицо. А я по-прежнему смотрел на свои руки лежавшие на коленях. Не удержался, взглянул на нее. Она улыбалась. По-идиотски улыбалась, раскраснелась вся. Зубы желтоватые, зубы курильщика. Змея красива, когда в засаде, когда только готовится к нападению, напряжение в теле, в глазах. А вот так вблизи, когда уже открыла рот, чтобы вонзить свои зубы тебе в горло, она оказалась отвратительна.
– А он, – истерически посмеивалась она, – сразу мне сказал – нервное расстройство, полежит несколько дней, валерьянкой попоим, а то, как будто и зря привозили. А потом заполняю твою карточку перед выпиской, смотрю – шизофрения. Я его спрашиваю: «За что ты его так?» А он говорит: «Мамаша его отблагодарила щедро и сказала, что деньги есть, только вылечите моего мальчика». Вот он и решил лечить тебя на все!